— А можно ли воссоздать прибор, получив в свои руки образец?
— Нет. Любое вмешательство попросту разрушит механизм. И эту проблему пока еще никому не удалось преодолеть. Но, хватит об этом. Время нашего занятия уже идет, и мы его тратим попусту. Итак, молодой человек, покажите мне ваше домашнее задание, — возвращая подшивку газет на полку, подытожил профессор.
Глава 3
Немного об артефакторах
Не сказать, что после беседы с профессором у Бориса не осталось вопросов. Но продолжить беседу после занятий не получилось. Обычно они какое-то время еще беседуют на отвлеченные темы, при этом опытный педагог, Проскурин нередко заворачивал беседу таким образом, что она перекликалась с только что пройденным материалом. Что способствовало еще лучшему усвоению и закреплению пройденного материала.
Но в этот раз в дверь каюты постучалась Капитолина Сергеевна. Так что их беседа быстро скомкалась, и профессор засобирался на верхнюю палубу, где уже был сервирован столик на двоих. Ну, вот такой у них сейчас период. Не конфетно-букетный, но внимания друг другу уделяют много. И несмотря на то, что случилось это слегка не вовремя, Борис только порадовался за этих двоих пожилых людей. Н-да. Ну, о том, что в этом мире возраст это понятие относительное уже говорилось.
Влекомый вопросами оставшимися без ответа и любопытством, Измайлов направился в артефактную мастерскую. Вообще-то, ввиду дефицита свободного пространства на шхуне, Борис хотел поначалу расположить эти станки в слесарной, благо пользоваться ею приходилось не так часто. Тем более, что пришлось выделить место и под научную лабораторию.
Но профессор только снисходительно улыбнулся на подобную глупость. Изготовление артефактов требует особой точности. Поэтому ни о каком соседстве с другими мастерскими не может быть и речи. Мало ли кому и за какой надобностью потребуется слесарка. Кроме того, мастерскую устроили ниже ватерлинии над самым килем, залив фундамент, причем не связанный с машинным отделением, дабы избежать вибрации.
А вот качка, никак не влияла на работу станков. Но артефакторика завязана далеко не только на них. В немалой степени она завязана на человека. Слишком уж много ручной работы. Поэтому работать во время волнения на море попросту не рекомендовалось.
Даже в спокойную погоду, если в мастерской шла работа, с мостика запрашивали разрешение на поворот. И только получив его, совершали маневр. Для этого в мастерскую была протянута система сигнализации. Детали зажатой в станке ничего не угрожало. Тот мог выточить ее даже если вокруг буде бушевать буря. Но артефакты, это в немалой степени ручная работа. И чтобы ничто не отвлекало мастера, стены сделаны звуконепроницаемыми.
Борис заглянул в мастерскую через окошко в двери и остался стоять перед нею. Нельзя отвлекать артефактора. В момент работы над деталью он сосредоточен целиком и полностью над работой. Если хотите, находится едва ли не в трансе.
Вот и сейчас Григорий сидел с увеличительным окуляром на глазу, скрупулезно и аккуратно работая алмазным надфилем, тщательно дозируя нажим. Он по нескольку раз осматривал деталь, даже после одного единственного прохода тончайшим инструментом. Отложил надфиль и взял другой. Этот и вовсе имеет лишь слой полировальной пасты. Но даже тут чуть не поле каждой проходки парень проверяет свою работу.
Это сколько же ему нужно терпения! А ведь он так может просидеть над этой мелкой безделкой не один час, добиваясь идеального результата. Измайлов прикинул, не стоит ли отложить разговор до того, как Травкин освободится. Но в этот момент тот в очередной раз осмотрел небольшую детальку. Повертел ее в руках. Потом склонился над коробкой, в которой располагался механизм. Вооружился маленько отверткой, едва ли не шилом. Что-то покрутил. Отстранился глядя на то, как село.
Наконец потянулся и взглянул на стрелку сигнализации, заключенной в звуконепроницаемый же короб с окошком. Не было ли каких запросов с мостика, пока он возился. И так после каждой детали. Следующий взгляд на входную дверь, не маячит ли кто в окошке. При этом Борис помахал ему рукой, мол тута я. Ох и намучились устраивая эту мастерскую. Всего-то три на три, а возни столько, что не приведи господи.
— Привет. Не отвлекаю? — поинтересовался Измайлов, когда звуконепроницаемая дверь наконец открылась.
— Проходи. Хоть отвлекусь немного. Эта артефакторика, всю душу вынимает. Хорошо хоть профессор научил медитации. Помогает собраться.