- Нет. - Признался Данька. - Я провожу время на Карибах. Там вода чище и климат мне подходит.
- На Карибах? - Лихой пацан. - И останавливаетесь в пятизвездочных отелях?
- Нет. У моего отца там дом. Кухарка, она прекрасная женщина, меня любит, как сына. За домом смотрит Леон, бывший моряк, и я в нем души не чаю. У нас там есть ранчо. И у отца корабль. Мы с отцом чаще на борту корабля проводим время. Скучно на одном месте.
- Это интересно, молодой человек, а не будет ли вам мешать учеба в Академии? На одном месте за партой. Скучища. - Откровенно смеется.
- Нет, совсем нет. Я придерживаюсь того мнения, что делу время, потехе - час.
- Хорошо. Хорошо.
Данька не видел того первого листа, что вшит в его дело. Это была характеристика-рекомендация. Ее доставили из Москвы в ректорат фельдъегерской почтой. Дядя Андрей постарался. Даня об этом не подозревал. В левом верхнем углу этого листа размашистым почерком написано: зачислить. И подпись ректора. Кто станет спорить с начальством? Себе дороже. Видимо, у этого паренька хорошая поддержка там, наверху. Пусть учится. Председатель комиссии взял листок, что-то написал на нем и протянул Даньке.
- Поздравляю вас, Гринев. Вы зачислены. Студент.
- Спасибо! - Обрадовался Даня. - Служу России!
- Будете служить России.
Данька взял заветный листок выписки из приказа. Выскочил в коридор. Подпрыгивал от счастья. Танцевал фламенко. Выхватил из кармана сотовый телефон, набрал номер.
- Мама! Мама! - Кричал он в трубку.
- Даня! Даня! Что?
- Меня зачислили, мама! - Он бежал по коридору, крутился вокруг своей оси. Налетел на парня.
- Ой! - Сказал Данька. - Простите.
По виду парня было ясно, он не слишком доволен, что на него налетели. Даня приветливо улыбнулся, протянул руку и сказал:
- Меня зачислили только что. - Это звучало, как извинение.
- Меня тоже. - Парень теперь улыбался и пожал протянутую руку. - Тебя как зовут, счастливчик?
- Меня, Данька. Ну, Даня. А тебя? - Данька пригляделся к своему собеседнику. Выше его ростом, карие глаза, прямой нос. Светлая рубашка в синюю полоску.
- Меня, Гришей. Можно, Гриней. Будем знакомы.
- Мы с тобой на одном курсе будем учиться? - Восторженно спрашивал Даня.
- Ага, на одном. А ты куда спешишь? - Гриша парень общительный. Так получилось, что в этом городе у него еще нет друзей, и он не прочь поболтать с кем-нибудь. Отец получил новое назначение, и прощай насиженное место.
- Домой. - Куда еще податься хлопцу.
- Если торопишься, могу подвезти. - Предложил Гришка. - У меня рядом машина. Хочешь?
- Давай, - согласился Даня.
Они вышли из здания Академии, нашли на стоянке машину. Это был крутой внедорожник. Сели. Данька оценил это средство передвижения, сказал:
- Гриша, у тебя крутая тачка. - Данька не мечтал о машине. Теперь он мог купить ее, но считал хлопотным думать о парковке, о бензине, ремонте.
- Это не моя. - Сказал Гриня. - Отец дал. По случаю, на сегодня. Он на служебной машине чаще ездит. Мне иногда дает свою машину.
- А, у тебя и папа крутой, как я понимаю. - Сказал без задней мысли. У Максима отец тоже был не самый простой.
Гришка бросил взгляд на Даньку.
- Он, конечно, в чинах. Только ты никому не говори. - Не хочет он, что б его считали папенькиным сыночком, которому все дается по воле родителей.
- Если не хочешь, не скажу. - Данька не любил обсуждать с кем-то чужие дела. И не станет рассказывать о том, что знаком с тем, у кого такой крутой папа.
- А ехать куда, Даня?
- Сейчас покажу. На Тракторную улицу.
- Я не знаю, где это. Мы недавно в вашем городе. Отца сюда перевели по службе. Он раньше нас с матерью приехал. А мы с мамой позже. Когда отец устроился на новом месте. У нас в нашем городе сад был. Мать ждала покупателей. Так, что я ни города не знаю, и знакомых нет.
- Я покажу. Сейчас прямо, на следующем перекрестке свернешь, - Данька показывал, как проехать к его дому. Подъехали к самому дому.
- Спасибо, Гриша. За то, что довез.
- Не за что. Мы ж с тобой однокурсники. - И слово это звучало новой музыкой.
- Слушай, Гришка, - заявил Данька, - раз мы с тобой однокурсники, номерами телефонов обменяемся.
И они обменялись номерами телефонов, словно верительными грамотами. Они совсем прощались, когда Гриша спросил:
- Данька, а ты не будешь против, если я позвоню тебе, куда-нибудь выберемся. Ты мне город покажешь. Мне одному дома сидеть стремно. А знакомых нет. Только ты.
- О чем речь. Звони. Будет время, звони. И отправимся по городу. Мои друзья тоже разъехались. Они в других городах поступают.
Они еще раз попрощались, и Данька пришел к себе домой. Нервное напряжение этих дней прошло. Вечером с работы пришли Мария Петровна и Аркадий Аркадьевич. С порога они поздравляли его.
- Данька, поздравляем, молодец! - Мать и Аркадий обнимали его. - Это тебе.
Большой букет цветов и огромный торт. Масляный, как он любил.
- И еще тебе подарок, - смеялся Аркадий, - свисток. Будущему полицейскому.
- Спасибо.
Они долго пили чай с тортом. Любопытная кукушка выглядывала из своего домика в часах. Незабываемый вечер.
- Что, доволен? - Спрашивала мать.
- Да, мама. Я давно хотел. - Сейчас все страхи и сомнения остались позади. Он словно расправил крылья.
- А что у тебя там, на Карибах? - Горе ты мое маленькое, думала Мария.
- Пока мы на берегу. Капитан не говорит, когда мы выходим.
Аркадий покачал головой.
- В море. В круиз, значит? - Каждый выход в море вызывал тревогу. Без боя такие "круизы" не обходятся.
- Да, в круиз. - Даня вспомнил, как учил Макса учебные походы именовать прогулками. Круизами.
- Ты еще матери скажи, что у вас парусная регата. - Ехидно заметил Аркадий.
- У нас парусная регата намечается. - Даньке понравилась эта мысль. - Наша команда выходит на соревнования под флагом "Веселый Роджер". Мы на первое место рассчитываем.
- Хвастун, - Аркадий не осуждал пасынка за его ложь. Если этот мальчишка врал, то в его вранье не было коварства, его ложь была безвредна. Не лжец, а фантазер. Враль, добрый враль.
- Вовсе нет. У нас и девиз есть: любая смерть за ваши деньги. - Этот девиз он придумал только что.
Мать всплеснула руками.
- Даня, что за юмор у тебя! Что это такое? - Мария Петровна убирала посуду, а мужчины сидели с ней на кухне.
- Мама, я пират. И юмор у меня пиратский. - Даня изобразил на лице свирепость. Это выглядело не страшно, скорее забавно.
- Детский юмор. Как был ребенком, так и остался. - Мать готова прощать сыну шалости.
- Мама, я уже взрослый. - Сказал Данька. - У меня аттестат зрелости на руках.
Аркадий улыбнулся.
- Аттестат зрелости. Ты для матери и для меня до седых волос будешь ребенком.
- Мне что, - начал горячиться Данька, - принести вам аттестат старости?!
- Такого, - успокаивала его мать, - еще не придумали.
- Придумали. Придумали, - бурчал Даня, - аттестат старости - это пенсионное удостоверение.
- Даня, зачем так грубо, - пыталась остановить его мать, - назвал бы это аттестат пожилого человека.
- Мама, это лицемерие. Вы постоянно почему-то лицемерите. Идет бабуля. Вся согнулась. Клюка в руке. Шепелявит. Ножками шаркает. Говорит: спину пересело. Присесть бы. Я дама бальзаковского возраста.
- Даня, не хорошо так над стариками, - сказал Аркадий. Но юность бывает жестокой, не сознавая этого. Ростки будущего могут отзываться болью корней.
- Я ничего не имею против. Только все надо называть своими именами. Я тоже буду стариком.
- Даня, тебе об этом рано думать. Ты ребятам позвонил? Максиму, Славке?
- Ой, мама. Нет, конечно. - Данька вскочил и побежал в свою комнату, звонить.
Схватил сотовый телефон, начал набирать Славку.
- Славка. Славка? - Вот он, голос друга на том конце линии.
- Да, Даня. - Солидный, чертяка. Профессор, с мальчишеским голоском.