Внезапно он оказался под сумеречными небесами, на которых после захода солнца стали появляться звезды. Прежде чем он добрался до суши, наступила полная темнота, потому что луны не было. Элрик не без труда причалил к плоскому каменному берегу. Спотыкаясь, альбинос побрел прочь от воды и остановился, лишь когда достиг безопасного места, куда приливные волны не доходили.
И тогда, вздохнув, он лег, собираясь привести в порядок свои мысли, прежде чем двигаться дальше. Но почти сразу же он уснул.
Глава вторая
Сон и пробуждение
Элрику снился сон.
Во сне он видел не только конец своего мира, но и окончание всего цикла в истории мультивселенной. Ему снилось, что он не только Элрик из Мелнибонэ, что он – это еще и другие, и все они призваны защищать какое-то сверхъестественное дело, которое они и описать толком не могли. И ему снилось, что ему снится Темный корабль, Танелорн, Атак и Джагак, а сам он лежит на берегу где-то за границей Пикарайда. И когда он проснулся, на губах у него была ироническая улыбка – он поздравил себя со столь масштабным воображением. Но полностью выкинуть из головы впечатление, произведенное на него этим сном, он не мог.
Берег стал другим – несомненно, с ним, Элриком, за это время что-то произошло. Может быть, его опоили работорговцы, а потом бросили здесь, обнаружив, что он не тот, кто им нужен. Хотя нет, это объяснение не годилось. Если он выяснит, где находится, то, возможно, вспомнит и истинные происшествия.
Светало – в этом можно было не сомневаться. Он сел и оглянулся.
Он спал на темных, омываемых волнами, растрескавшихся известковых плитах. Трещины были такими глубокими, что по многим из них, как по каналам, устремлялись потоки пенящейся соленой воды, отчего утро, довольно тихое во всем остальном, полнилось звуками.
Элрик поднялся на ноги, опираясь на ножны своего рунного меча. Его веки, белые, словно кость, на мгновение прикрыли малиновые глаза – он снова попытался вспомнить события, в результате которых оказался здесь.
Элрик вспомнил свой побег из Пикарайда, охватившую его панику, чувство безнадежности, вспомнил свои сны, и поскольку он явно не был мертв и не находился в плену, то по меньшей мере можно было заключить, что его преследователи в конце концов отказались от погони, потому что если бы они его нашли, то непременно убили бы.
Открыв глаза и оглянувшись, он обратил внимание на странный голубоватый оттенок света – явно какая-то игра солнца за серыми облаками, делавшая ландшафт призрачным и придававшая морю мрачноватый металлический цвет.
Известковые террасы, поднимавшиеся из моря и уходившие вверх, блестели, как отполированный свинец. Поддавшись порыву, он выставил руку на свет и посмотрел на нее. Его обычно бесцветная белая кожа приобрела какой-то синеватый оттенок и слегка светилась. Ему это понравилось, и он улыбнулся, как улыбается в невинном недоумении ребенок.
Он предполагал, что его будет одолевать усталость, но Теперь чувствовал себя неожиданно свежо, словно он хорошо выспался после сытного обеда. Решив не подвергать сомнению эту счастливую – и маловероятную – очевидность, он вознамерился подняться на утесы в надежде получить представление, где он находится, а потом уже думать, куда направить стопы.
Хотя известняк и осыпался у него под ногами, восхождение не было трудным, потому что террасы плавно переходили одна в другую.
Он поднимался осторожно и упорно, находя удобные места для ног. Довольно быстро он забрался на значительную высоту, однако до вершины добрался только к полудню. Он оказался на краю широкого каменистого плато, которое резко уходило вверх, приближая линию горизонта. За плато было только небо. То здесь, то там виднелись поросли скудной коричневатой травы, а вот никаких следов человека он не увидел. Только теперь Элрик впервые понял, что здесь нет и никаких форм жизни. В воздухе не было ни одной морской птицы, в траве не ползало ни одного насекомого. Над коричневатой долиной царила полная тишина.
Элрик по-прежнему был на удивление бодр, а потому решил наилучшим образом воспользоваться этой энергией и добраться до края плато в надежде, что оттуда он сможет увидеть какой-нибудь город или деревню. Он шел вперед, не испытывая ни холода, ни жажды, и походка его была до странности энергичной. Однако он ошибся в оценке расстояния, и солнце начало заходить за горизонт задолго до завершения его пути к краю плато. Небо со всех сторон стало приобретать темновато-синий оттенок, и немногие облака светились синевой. И тут Элрик впервые обратил внимание, что и у солнца здесь необычный цвет, что горит оно темным пурпуром. И снова Элрику пришла в голову мысль: а уж не видит ли он все это во сне.
Начался крутой подъем, и теперь шаги стали даваться ему с большим трудом, но, прежде чем свет погас совсем, Элрик добрался до крутого склона, спускающегося в широкую долину; хотя деревьев долина была лишена, по ней текла река, петлявшая между камней, красновато-коричневых кустов и папоротника.
Немного передохнув, Элрик, хотя уже наступила ночь, решил продолжить свой путь, чтобы добраться до реки, где ему, возможно, удастся напиться, а утром, может быть, поймать рыбу.
И опять луна не взошла, поэтому ему пришлось идти в Почти полной темноте. Он шел час или два, иногда спотыкался, наткнувшись на большой камень, но через некоторое время почва выровнялась, и он решил, что наконец-то у него под ногами земля долины.
Его теперь мучила сильная жажда, и он испытывал голод, но все же сказал себе, что лучше дождаться утра и тогда заняться поисками реки. Но внезапно, обогнув особенно крупный камень, он с удивлением увидел огонь костра.
Он подумал, что это может быть группа купцов, торговый караван на пути в какую-нибудь цивилизованную страну. Возможно, они позволят ему присоединиться к ним в обмен на его услуги наемника – он уже не в первый раз, после того как покинул Мелнибонэ, зарабатывал себе на хлеб таким способом.
Но осторожность не оставила Элрика – он тихо приближался к костру, стараясь, чтобы его не заметили. Он остановился в тени нависающей скалы, наблюдая за группой из пятнадцати-шестнадцати человек, которые сидели или лежали рядом с костром, увлекшись игрой в кости и то и дело переворачивая пронумерованные пластинки.
В отблесках пламени сверкали золотые, бронзовые и серебряные монеты – игроки делали крупные ставки, кидали кости, переворачивали пластинки.
Элрик понял, что, если бы не увлеченность игрой, эти люди непременно заметили бы его приближение, потому что они не были купцами. Судя по всему, они были воинами; одетые в поцарапанную кожу и помятые доспехи, они держали оружие под рукой, но явно не принадлежали ни к одной армии – разве что к армии разбойников, – потому что были людьми разных рас и, как это ни странно, словно бы вышли из разных исторических периодов Молодых королевств.
У Элрика возникло впечатление, что они ограбили какого-нибудь человека, собиравшего коллекцию редкостей. Здесь был воин поздней Лормирианской республики, вооруженный боевым топором; республика эта перестала существовать Более двухсот лет назад, а воин лежал на боку, упираясь плечом в локоть лучника-чалалита, принадлежащего приблизительно к той же эпохе, что и Элрик. Рядом с чалалитом сидел невысокий илмиорский пехотинец прошлого века. Рядом с ним расположился филкхарец в варварском одеянии, какое носил этот народ на самом раннем этапе своей истории. Здесь были таркешиты, шазаарцы, вилмирцы, и единственное, что их объединяло, – так это злодейская наружность.
В других обстоятельствах Элрик прошел бы мимо, но он был рад видеть хоть какие-то человеческие существа, а потому предпочел не обратить внимания на тревожные несообразности. Однако пока он продолжил наблюдение.