Подойдя поближе, Томас протянул письмо:
— Это тебе, отец приор.
Церковный сановник, не ожидавший такой фамильярности от простого лучника, замешкался, но один из его монахов выхватил у Томаса пергамент и, увидев сломанную печать, поднял брови.
— Отец приор, это письмо действительно тебе. От господина нашего епископа.
— Шотландцы — звери! — выкрикнул приор, увлекшийся своей речью, но потом спохватился и повернулся к монаху: — Что ты говоришь, брат? Письмо? От господина нашего епископа?
— Тебе, отец приор.
Приор схватил раскрашенный шест и склонил полотнище самодельного знамени к лицу Томаса.
— Ты можешь поцеловать его! — торжественно объявил он.
— Поцеловать? — Томас растерялся. От поднесенной к его носу рваной тряпицы веяло затхлостью.
— Это покров святого Кутберта, взятый с его раки, сын мой! — возбужденно возгласил приор. — Ныне благословенный святой Кутберт будет сражаться на нашей стороне. И сами ангелы небесные последуют за ним в бой!
Оказавшись лицом к лицу со священной реликвией, Томас опустился на колени и поднес ткань к губам. Он отметил, что это было полотно с затейливой вышивкой по краям, выполненной голубой, уже основательно поблекшей нитью. В центре полотнища, служившего обычно для того, чтобы держать на нем во время мессы облатки, красовался причудливый, вышитый серебряными, уже едва различимыми на фоне потрепанной белой ткани нитями крест.
— Это и правда покров святого Кутберта? — спросил он.
— В том не может быть никаких сомнений! — пылко воскликнул приор. — Сегодня утром мы вскрыли его гробницу и отслужили святую мессу, так что нынче он будет сражаться на нашей стороне.
Приор поднял свой флаг и принялся махать им из стороны в сторону.
— Творите Господне дело! Убивайте их всех! Удобрите поля их пагубной плотью, оросите посевы кровью этих изменников!
— Епископ хочет, чтобы этот молодой человек поговорил с братом Хью Коллимуром, — сказал приору монах, который прочел письмо. — Этого же желает и король. Его светлость говорит, что необходимо найти сокровище.
— Сам король желает этого? — Приор воззрился на Томаса, словно не веря своим глазам. — Король?
Потом он спохватился, видно сообразив, что королевское покровительство сулит нешуточные преимущества, вырвал письмо и прочел его сам. Оно оказалось еще более многообещающим, чем приор ожидал.
— Ты прибыл, чтобы отыскать великий тезаурус? Находящийся здесь? — спросил он юношу не без подозрения.
— Так считает епископ, сэр, — ответил Томас.
— Что это за сокровище? — рявкнул приор, да так громко, что все монахи разинули рты. Упоминание о тезаурусе мигом заставило их забыть даже о близости шотландской армии.
— Все, что касается сокровища, сэр, — пробормотал Томас, вовсе не желавший давать правдивый ответ, — должно быть известно брату Коллимуру.
— Но зачем посылать тебя? — спросил приор, и вопрос этот был вполне логичен, ибо Томас выглядел человеком молодым и не слишком знатным.
— Потому что мне тоже кое-что известно об этом, — ответил юноша, гадая, не сказал ли он слишком много.
Приор сложил письмо, небрежно сорвав при этом печать, и сунул его в кошель, свисавший с завязанного узлом пояса.
— Мы поговорим об этом после сражения, — заявил он, — а потом, и только потом, я приму решение, можно ли тебе будет встретиться с братом Коллимуром. Он болен, ты знаешь? Тяжело болен, бедняга. Может быть, даже умирает. Возможно, тебе не стоит его беспокоить. Ну да ладно, посмотрим.
Этот человек явно хотел сам поговорить со старым монахом и таким образом стать единственным обладателем тех ценных сведений, которыми мог располагать Коллимур.
— Господь да благословит тебя, сын мой!
Приор осенил Томаса размашистым крестом, а потом поднял свой священный стяг и поспешил на север. Большая часть английской армии уже совершала подъем на кряж, оставив внизу лишь свои повозки да толпу женщин, детей, стариков и больных, слишком слабых, чтобы идти пешком. Монахи, образовавшие процессию позади своей священной хоругви, затянули кант и последовали за солдатами.
Томас подбежал к повозке, взял связку стрел и засунул ее за пояс. Он приметил, что ратники лорда Аутуэйта уже едут вверх по склону в сопровождении большой группы лучников, и обратился к своим спутникам: