С мачтой Борису пришлось помучиться. Никаких сомнений в том, что девушки отлично с этим справились бы и сами. Дворяне частенько катались на парусниках в прибрежных водах, а потому и в оснастке разбирались. Иное дело, что при этом совсем не обязательно разбирались в навигации. Зачем это им, если ходить в пределах видимости берега.
Однако помогать ему дамы не стали. Похоже, решили, коль скоро есть матрос, ему и карты в руки. Не хотелось бы так думать о Кате. Она не производила впечатления чопорной и заносчивой особы. Но тут повела себя именно таким образом. Девушки пристроились на корме у раскладного столика и изучали оказавшуюся в аварийном комплекте карту. Там же обнаружились секстант, компас, логарифмическая линейка и не очень качественная подзорная труба.
Время от времени Москаленко отвлекалась от изучения карты и вычислений, чтобы объяснить непутевому матросу, что куда вставлять, тянуть и крутить. Помимо этого, она еще и проводила урок по навигации для Кати. Это лишний раз подтверждало то, что дворянская молодежь далеко не с юных лет разбирается в науке кораблевождения.
Правда, в лужу он все одно сел. Причем самым непростительным образом. Как он мог не догадаться, что дворяне, получившие достойное образование, просто обязаны знать хотя бы основы навигации. И тогда получается, что, спасая Москаленко, он получал навигатора. Как результат должен был думать о спасении Яковенковой, а не о том, чтобы оставить ее в лапах охотника за наследством. Во всяком случае, именно это он должен был озвучить, чтобы не заполучить демонстративное игнорирование с ее стороны. Н-но… Что сделано, то сделано.
Мачта встала в носовой части и несла три паруса. Гафельный трисель, топсель над ним и стаксель. Ничего так, ходко шли. И между прочим, как бы не быстрее, чем с помощью машины. Ветер не сказать что свежий, но ровный и достаточно сильный, волна вполне умеренная, так что прогулка да и только. И хотелось бы, чтобы так продолжалось и впредь.
Едва управился с парусами, как Москаленко огласила распорядок дня на борту. Вахты она делила на две, кои будут нести она и Катя. Ему же следовало отдыхать по способности, пока в нем не возникнет потребность. Управлять имеющимися парусами девушки могли и самостоятельно. От него требовалась только грубая физическая сила – тянуть, толкать и тащить, что укажут.
Время приема пищи и воды, а также их норма были строго регламентированы. В настоящий момент экипажу позволялось выпить по кружке воды. Завтрак будет только через два часа. Поэтому Измайлов недолго думая завалился спать, пристроившись в тени паруса.
– Подвиньтесь, Борис, – присела рядом с ним Москаленко.
Сейчас была вахта Кати, которая сидела на корме у румпеля под солнечным зонтиком. И Елизавета Петровна справедливо решила, что отдых ей не помешает. Ну и еще такой момент, как теснота. Ее репутации ничто не угрожает, если она окажется рядом с парнем. Чего не сказать о боярышне.
Хотя-а-а… Вот так запросто лечь спать фактически в одну постель с матросом, которого можно согнать дремать на нос катера… Это говорит о многом. Не заносчива госпожа Москаленко. Знает, где быть королевой, а где не помешает и простота.
– Только смотрите, молодой человек, не вздумайте меня обнимать. Даже сон не будет вам оправданием.
– Даже в мыслях не было, – искренне произнес Борис.
– Это еще почему? – игриво возмутилась дворянка, вгоняя его в краску. – Ох, молодой человек, вы так мило смущаетесь, что определенно мне нравитесь. Спите. Наше путешествие только началось. Если все будет хорошо, то на месте мы будем через пять дней. На таком суденышке это долгий срок. Уж поверьте.
Вообще-то смущался он вовсе не от близости девушки и не от ее веселого тона. Ему было неудобно перед Катей, которая смотрела на него как-то отстраненно, как на почти незнакомого и, что самое обидное, не интересного ей человека. Что послужило подобному, не свойственному ей ранее поведению, Борис прекрасно понимал. Ну или думал, что понимает. Обида на то, что он изначально собирался ее оставить на «Розе». Впрочем, об этом уже говорилось.
Измайлов прекрасно осознавал, что из их отношений ничего не выйдет. Они попросту обречены. Но, признаться, ему было бы достаточно и обычного общения, а не этой отчужденности. Бог весть, с чего он так запал на эту девочку, но вот не мог с собой ничего поделать, хоть тресни. Он. Взрослый и битый жизнью мужик. Хм. С другой стороны, Бог – он ведь не Тимошка, видит немножко. Седина в бороду – бес в ребро. Похоже, это его случай.
Но страдать и мучиться… Нет, оно, конечно, по-своему сладостно и уж точно волнительно. Эдакий рыцарь с неразделенной любовью, ставший жертвой обстоятельств и злой судьбы. Только пошло оно все. Не нужно ему этих страданий. И накручивать себя попусту – глупость несусветная.