В город опять заходил, сделав крюк. Только теперь дорога контролировалась патрулями. Но они были из пришлых, а я фактический местный. Обошел. Не сказать, что легко, но и особых проблем не возникло. Правда, настроения все эти маневры мне не добавили, и я был очень зол. Спать завалился в чьем-то сарае на окраинах. К пакгаузу, на крыше которого ночевал в прошлый раз, даже соваться не стал. Военного народа у железки терлось просто невероятно много. Срисуют на раз. А зачем мне лишнее внимание?
Ночь выдалась прохладной, дело шло к осени. Это еще хорошо, что погода балует теплыми погожими деньками. Но скоро все изменится. Зарядят затяжные промозглые дожди с холодным ветром. Земля превратится в черное жирное непролазное болото. А обитатели тайги, в стремлении перед зимой добрать запасы жира, станут агрессивней и подвижней. До сих пор вспоминаю прошлогоднюю осень с дрожью. Это сейчас я прижился, освоился. А тогда помимо осенней мерзости еще давила неопределенность, непонимание, что меня ждет в новом и не очень гостеприимном мире.
Рано утром, когда во дворе завозились хозяева, пришлось уходить. И опять огородами, только теперь помимо патрулей, опасаясь еще и хозяев. Как же изменился еще недавно милый и уютный городок, за эти пару недель. Спрятался, затаился, поблескивая из-за закрытых ставней яростными, ненавидящими взглядами на бродящих по улицам захватчиков. Чувствуется, эллинам с их шавками здесь не рады.
Дом, где мы встречались с Сигурдовичем, носил следы боя, а во дворе хозяйничали интервенты. Неожиданно и очень неприятно. А я рассчитывал на старого Ворона. Прозвище у него такое среди своих. Ну да, есть что-то общее, хотя, думаю, дано оно не за внешнее сходство. Но это я отвлекся, а вот что мне теперь делать — ума не приложу. Придется к Тихому идти. Надеюсь хоть с ним все в порядке. Свою нору он мне любезно показал, когда квартиру мне подыскивали. Передавил я тогда господ бандитов ментально с непривычки-то.
— Кто там? — в ответ на мой стук из-за обшарпанной двери раздался знакомый голос, полный страха на грани паники.
— Свои, Тихий. Федор это. Ты меня с Вороном познакомил.
— Чем докажешь?
Трудно вести дела с недалекими идиотами. Но иногда приходится.
— Зуб даю! — почему-то меня потянуло поерничать. К моему удивлению раздался щелчок открываемого замка, и сквозь приоткрытую щелку мелькнуло красное, опухшее лицо бандита. А в нос, едва не сбив меня с ног, ударил запах перегара и немытых тел. Я даже отступил на шаг, чтобы продышаться и привыкнуть к вони. В глазах Тихого мелькнуло узнавание.
— А, это ты, — он шире открыл дверь, а взгляд его заметался по подъезду, — Заходи быстрей.
Пересилив себя, шагнул в квартиру.
— Стасик, кто там? — раздался слабый старушечий голосок.
Стасик⁈ С трудом сдерживаясь, чтобы не заржать, посмотрел на неожиданно смутившегося бандита.
— Мама моя, — просипел он, — Она больная. Лежит, – и повысив голос крикнул, — Это ко мне, мам!
— Опять твои варнаки приперлись! — запричитала старушка, — Гони их, сынок! Пропадешь ты с ними.
— Ну, мама! — обиженно взвыл бандит краснея и шагнув на кухню махнул мне рукой, — Заходи. Только у меня тут это. Не прибрано.
А то я не вижу. Я даже разуваться не стал. Все равно на полу какие-то подозрительные липкие лужи, по коридору катаются пустые бутылки. Под обеденным столом с бесстыже задранным подолом, поджав под себя длинные стройные ноги, валялась в дребезги пьяная баба. Наверное, когда-то симпатичная была девка, но сейчас настолько опухшая, что трудно рассмотреть черты лица.
— Мирка, — Тихий пнул синявку по заднице. Та в ответ что-то промычала. За что получила уже нормальный пинок, вернувший ее из алкогольного небытия, — Пошла вон! Человек ко мне пришел. Поговорить нужно.
Существо покорно кивнуло и уползло куда-то вглубь квартиры.
— Что ж ты, Стасик, — я не удержался, чтобы не подколоть Тихого, — При больной матери из квартры малину устроил.
— Нее, — тот махнул рукой, – Будешь? – он схватил бутылку и налил стакан чего-то мутного.
— Нет.
— Ну как знаешь, — содержимое стакана тут же исчезло в луженой глотке. — На Мирину не смотри. Она девка хорошая. Брата у нее эллины забрали. Казнят завтра. Вместе с Вороном. Вот и заливает горе. Ну а я с ней, — как само собой разумеющееся пояснил он. Вот так, одной фразой Тихий ответил на все мои вопросы. Осталось только выяснить подробности.
В общем, придя в Пограничье, захватчики рьяно взялись за дело освоения Заброшенных земель. А так как специалистов для этого у них не было, пошли первые потери. В принудительном порядке началась мобилизация вольных охотников. Империя и так-то не отличается терпимостью, свободами и человеколюбием. Император и аристократия вольны распоряжаться жизнями и имуществом черни по своему усмотрению. Даже убийство простолюдина не вызовет никаких последствий для представителя высшего сословия. И это внутри Империи. А здесь захваченная чужая территория.
Привыкшим к вольностям охотникам, такой подход мягко сказать по душе не пришелся. Вспыхнул мятеж, быстро и жестоко подавленный войсками интервентов и родов им присягнувших. Слишком не равны были силы. Вольных согнали в лагеря, где сейчас пытаются сломать, чтобы получить лояльные ватаги ходоков в аномалию. А вожди мятежа ожидают завтрашней казни. Среди них оказался и Фроди Сигурдович с братом Мирины — одним из бойцов Ворона. Я даже вспомнил этого молчаливого, вечно хмурого мужика.
Тихий тоже принимал участие в восстании. Но ему удалось вовремя сбежать и залечь на дно, буквально насильно выведя из-под угрозы девушку, к которой он неровно дышал. Ну а узнав новости о казни, да еще и находясь в постоянном страхе перед арестом, парочка не придумала ничего лучшего, чем уйти в запой. Так дело не пойдет! Если девка мне ни к чему, то Стасик… Нет, не могу! Надо же! Вот эта красная, опухшая репа, обирающая с ножичком в подворотнях безобидных приезжих — Стасик! Но ведь, при всех своих криминальных наклонностях, видно, что парень маму любит, да и нравящуюся девчонку, несмотря на смертельный риск, спас и укрывает. И в мятеже опять же таки участвовал. А значит доверять ему можно. Относительно конечно. Но многого от него и не требуется.
— Заключенных смертников приказано доставить к протоспафарию! — у лохага Маркуса жутко раскалывалась голова, он планировал завалиться в кровать, приказав привести себе какую-нибудь девку посмазливей из задержанных. Пусть она утешит страждущее тело и вылечит головную боль своими прелестями и страстью. А не будет стараться, он ее выпорет. Нет, выпорет он ее в любом случае. Но если потаскуха хорошо постарается, останется жива. Может быть. И тут приперся этот посыльный из варваров от протоспафария. И чего ему не спится⁈ Теперь организовывай конвой, сопровождай мятежников в резиденцию начальства — бывшую гостиницу с варварским названием «Теремок».
— Всех, господин лохаг⁈ — удивленно уставился на него воин, исполняющий сегодня обязанности тюремного надзирателя.
– Запорю! — проревел Маркус приходя в ярость и боец тут же понесся исполнять приказ. А его командир потер стрельнувшие болью виски и покосился на юного вестового. И почему прислали такого молодого? Впрочем, понятно почему. Вкусы и пристрастия протоспафария Стилиана известны всей армии. Ишь ты! Морщится еще. Тюремная вонь наверное не нравится. Это тебе не аристократические альковы. Почему-то от мыслей об альковах Маркуса передернуло.
Послышался металлический звон и в помещение вползли скованные одной цепью избитые люди.
— Заключенные доставлены, господин лохаг. Десяток Клемента ожидает на улице, — бодро с придурковатым видом отрапортовал стратиот. Вот это парвильно. А то вопросы задавать вздумал!
— Гони их отсюда к Клементу. Воняют. Мне с Вами, господин Теодор? — Маркус решил прогнуться перед юношей. Вдруг упомянет об этом Стилиану. Для карьеры будет полезно.
— Если Вас не затруднит, господин Маркус, — отозвался юноша с приятной улыбкой. И что лохаг на него взъелся сначала? Очень приятный и воспитанный молодой человек. Явно из геоморов, а то и вовсе евпатридов[ii].