— Он… он… — девочка явно не знала, что сказать. — А если он хороший?
— Тогда боги помогут ему. Не так ли?
Мала не нашла, что ответить, и тяжёлый засов опустился, отрезав Морена от неё.
«Чёрт, нет!» — он выругался — в сердцах и мыслях, — едва удержавшись, чтобы не пнуть дверь. Прикрыл глаза, сделал несколько вдохов, заставив себя успокоиться, и стремглав кинулся ко второй двери.
Ещё на бегу Морен скинул плащ и, подхватив стрелу с пола, вспорол воротник наконечником. Извлёк пластину, попытался вставить её в щель, но та оказалась слишком узкой. Выругавшись уже вслух, он вернул в зазор первый рычаг и попытался снова. От его усилий пластина таки погнулась настолько, что застряла, а засов не сдвинулся с места. Морен поднялся и сделал несколько шагов по комнате, глубоко дыша: каждая минута промедления давила на него страхом за чужую жизнь, пробуждая панику. Поддаваться было нельзя. «Нужно сохранить ясный ум», — твердил он себе. Но какой смысл?!
Разозлившись на самого себя за бессилие, он со всей дури приложился плечом о дверь. А затем ещё и ещё, не столько надеясь выбить её, сколько желая выпустить пар. Дверь сотрясалась от его ударов. С потолка на лицо упал маленький паук. Морен стряхнул его и ударил дверь ещё раз: что-то за ней скрипнуло, и пластина со звоном упала на пол.
«Может, теперь получится». Морен сразу сообразил, что произошло. От времени засов, наверняка покрытый мхом и почти сросшийся с дверью, мог попросту застрять. Теперь же под ударами он сдвинулся с места, и есть шанс, что всё пойдёт куда легче. Морен отпорол новую пластину с голени — поменьше размером — и просунул её. Надавил, и засов поддался.
— Ха! — выдохнул он, не в силах произнести что-то большее от восторга.
Пришлось приложить ещё немного усилий — засов оказался не так уж и тяжёл, но сама задача потребовала определённой ловкости, — и в конце концов он сумел поднять засов достаточно высоко, чтобы тот выпал из пазух. Подобрав с пола плащ, Морен накинул его на себя и распахнул дверь.
Сразу за порогом начиналась крепкая рубленая лестница, сделанная из того же дерева, что и сам дом. Морен спустился по ней и обернулся — то оказался главный вход, «парадное» крыльцо, расположенное, как и полагалась у домовин, со стороны леса, отворачивая её от села.
Яга очень ловко уводила внимание, этого у неё не отнять. Тропа, освещённая факелами, не только направляла туда, куда ей было нужно, но и скрывала от глаз то, что находилось за её пределами. Наверняка и еду она предлагала столь настойчиво, чтобы отвлечь его от котелка на огне — ведь главная опасность пряталась именно в нём.
«Она очень умна, так просто её не убить». Морен и прежде это понимал, но лишь сейчас осознал, насколько был прав.
Дом он обежал через лес, надеясь, что так не попадётся на глаза. К счастью, лошадь оказалась на месте — стояла, привязанная к тому самому дереву, у которого он её оставил. Седло и уздечка были на ней, а вот седельные сумки пропали, как и все остальные вещи.
— Проклятье! — выругался Морен уже в третий раз.
С соседнего дерева спорхнул и опустился к нему на плечо Куцик. Прошелестев перьями по щеке Морена, прокричал его голосом:
— Проклятье!
— Рад, что ты в порядке, — бросил тот в ответ, погладив птицу по шее.
Поняв, что остался без оружия, Морен начал размышлять, как быть дальше. Да, при нём всё ещё ручной арбалет, но им он мог лишь ослепить, а не убить — для этого обычно его и использовал. Осложнялась ситуация ещё и тем, что он понятия не имел, насколько Яга сильна. В её притворство немощной он ни минуты не верил, но ни с одним проклятым не стал бы сражаться голыми руками: тем обычно хватало силы, чтобы рвать людей на части даже без клыков и когтей. Стоило что-нибудь придумать.
Морен обежал глазами лес, растущие у границы опушки цветы да травы и задумчиво произнёс:
— Придётся прогуляться.
Перед Малой стояло множество яств. На тарелках аппетитно поблёскивали жиром пирожки и блины, в мисках поменьше — ячменная каша и перловая с салом. Прямо посреди стола, как главное блюдо, возвышался глиняный горшок, наполненный доверху мясной похлёбкой со щавелем, а на десерт ей предложили чёрные лесные ягодки, похожие на смородину. Бабушка Яга разлила по чашкам ароматный настой из трав, в котелке на огне побулькивала ещё одна похлёбка, над столом вился пар от только что приготовленных угощений, и всё так ароматно пахло! Есть хотелось нестерпимо, живот урчал, но пока Мала не решалась ни к чему притронуться.
— Зачем вы меня заперли? — спросила она у Бабушки Яги.