Мариотт был именно тем самым угрюмым одиночкой, который никогда не любил пышных компаний и застолий. Для него всегда самым излюбленным занятием оставалось копание в пыльных манускриптах королевской библиотеки или любование за неспешным течением могучего Ориона, крупнейшей реки Китонского королевства.
Течение осторожно подхватило невесомое тело и попыталось его унести. Голова исчезла под водой. Вдруг, место, где исчез Мариот, забурлило: огромные пузыри поднимались с глубины и с шумом лопались на воздухе, странное зеленоватое свечение осветило всплывающий из воды темный силуэт. Мага, словно мощным взрывом, подняло вверх и со страшной силой выбросило на берег.
Оглушенный и растерянный он пытался приподняться, но его ноги скользили на мокрой земле. Наконец, Мариотт оставил бесплодные попытки встать и на четвереньках отполз от берег подальше, вглубь леса.
- Что это такое? - с ужасом пробормотал он, обращая внимание на свой плащ. - Что?
Почти напротив сердца разгоралось непонятное зеленоватое свечение. С каждой секундой оно становилось все сильнее и сильнее. Казалось, еще немного и странный свет прожжет плащ насквозь. Однако, никакого жара Мариотт не чувствовал. Единственное, что он испытывал в этот момент, был животный страх. Маг лихорадочным движением сбросил с себя плащ и с еще большим ужасом обнаружил, что свет исходил не из плаща, а из потайного кармана на его платье.
- А-а-а-а-а! - заверещал он, следом за плащом сдергивая и свой кафтан. - Прочь, прочь!
Свечение прекратилось, едва он избавился от своей верхней одежды. Она бесформенной грудой валялась у самого берега, и ничего ужасного с ней не происходило. Вдруг, Мариот подозрительно огляделся по сторонам, как будто кто-то следил за ним и ожидал удобного момента, чтобы напасть. Потом он также на четвереньках, даже не пытаясь встать на ноги, подполз к своей одежде и стал осторожно искать что-то в кармане.
- Вот он! - с восторгом сжимал он небольшой перстень, искрившийся в лучах солнца. - Как же ты чудесна слеза Дракона!
Прозрачный каплевидный камень на перстне продолжал слегка светиться и мощными толчками отдавать свою силу новому хозяину.
Глава тридцать четвертая
Молоденькая учительница, поправив белоснежную блузку, торжественно произнесла:
- Дорогие ребята, сегодня наш с вами урок литературы посвящен одному из самых важных дней в календаре любого гражданина нашей страны - девятому мая, дню великой победы над немецко-фашистскими захватчиками, дню скорби и радости. Мы с вами договорились, что каждый из вас приготовит к сегодняшнему дню небольшое сообщение о той страшной войне. Кого мы послушаем первым? Ты, Олечка, хочешь нам что-то рассказать?
К доске вышла крошечная девочка с огромным ярко-алым бантом и начала читать с небольшого тетрадного листка.
- Я хочу рассказать о своей бабушке, Антонине Степановне Кирилюк, которую почти в самом начале увезли на работу в Германию, - звенел по классу детский голосок. - За годы войны с территорий СССР, оккупированных фашисткой Германией, было угнано на принудительные работы более пяти миллионов человек, из которых вернулось лишь треть. Содержание советских граждан в Германии было очень плохим, так как фашисты не считали их за людей и обращались, как с дикими животными.
Колонна автомобилей въезжала в деревню, громко сигналя, словно давно ожидаемые гости. Жители еще только выглядывали из окон, спросонья тря глаза, как единственная дорога из деревни была перекрыта солдатами.
- Вы выставили заслон? - брезгливо поднося к носу надушенный платок, спросил офицер подбежавшего к машине капрала.
- Так точно, господин обер-лейтенант! - рявкнул, вытягиваясь как на плацу, капрал. - Я направил двух солдат с пулеметчиком вон к той высоте. Оттуда прекрасно просматривается дорога в обе стороны.
Обер-лейтенант слегка привстал с места, чтобы разглядеть, куда махнул рукой его подчиненный.
- Смотрите, Кранке! - с угрозой посмотрел он на капрала. - Ни один из этих скотов не должен уйти! Германия остро нуждается в рабочих руках, и мы не имеем права упустить даже одного из этих животных! Пусть начинают!