- Где ты, Анюта? - ревел он в белую пелену. - Где ты?
Не услышав ответа, Килиан испустил очередной шар пламени. Стоявший у самой обочины грузовик со страшным грохотом взорвался, наполняя воздух свистом смертоносных осколков.
Вокруг него было уже на пламя, а что-то другое! Красноватые щупальца, рвущиеся в разные стороны, окрасились в режущий до боли глаза желтый цвет. От него уж не шел огонь, он сам стал огнем!
Вокруг него уже не осталось живых солдат, только скрючившиеся обгорелые кости. Оба грузовика, в которых ехала охрана, превратились в обугленные остовы.
Вдруг, в самом центре бывшей колонны, начали вырастать мощные фонтаны взрывов. Горящие деревья словно спички разлетались в разные стороны. Огненный шторм, который еще мгновение назад был здесь полновластны хозяином, столкнулся с не менее страшной силой - человеческим гением, направленным на разрушение и уничтожение. По небольшому пятачку лесной дороги начала молотить артиллерия.
- Смешайте их с пылью! - презрительно махнул рукой высохший как мумия старик с полковничьими погонами.
- Да, господин оберст! - козырнул крепко сложенный офицер и через несколько секунд он уже влазил в танковый люк.
Взревев двигателями отдельный полк тяжелых танков, который в рамках подготовки к широкомасштабному наступлению перебрасывался к Барановичам, двинулся к месту не утихающего боя.
- Дави на всю железку, Фридрих! - старался перекричать шум двигателя командир. - Когда артиллерия закончит, мы уже должны быть там!
Тяжелые машины шли широким охватом, отставляя после себя целые просеки.
- Осколочный! - командир высунулся из люка, вслушиваясь в постепенно затихающую канонаду. - Возможна противотанковая артиллерия! Приготовится!
Лесная дорога появилась неожиданно, выскочив из чащобы. Командирский танк, недовольно урча, перегнулся через глубокую обочину и прибавил газу.
- Огонь! - заорал командир, едва в густом дыму разглядел силуэт какой-то техники. - Огонь! Осколочный, заряжай!
Снаряд, выпущенный из танкового орудия буквально разорвал выглядевший более или менее целым грузовик.
- Вперед! Не останавливаться! - командир с силой хлопнул люком, исчезая внутри железного монстра. - Дави, все что видишь! Цель слева!
У самой обочины, где деревья еще стояли целыми, по земле катались какие-то фигурки. Задыхаясь, они пытались откашляться...
- Огонь! - вновь скомандовал командир и орудие выплюнуло очередной снаряд.
- Наблюдаю вражеского огнеметчика! - около уха заверещала рация. - Около сгоревшего грузовика!
Неведомой силой Килиана, все еще пылавшего как смоляной факел, отбросило с дороги в самую гущу деревьев. Обеспокоенный наводчик пытался с гарантией уничтожить вражеского огнеметчика, вновь открывая огонь. Переломанное тело словно детский мячик долбило об деревья.
- Готов, господин лейтенант! - в эфире раздался радостный голос. - Точно в цель!
- Хорошо, Курт! - рявкнул в микрофон командир. - Всем! Повторяю, всем внимание! Продолжить поиск!
Килиан застонал. Глаза залепило чем-то теплым и они не хотели открываться. "Похоже, все, - с каким-то облегчением подумал он. - Кончился мой бой...". Он попытался пошевелить рукой - чудом, не задетая, она охотно отозвалась.
- Если я мертв, то вот вам мой подарок, - прошептал маг, еле шевеля губами. - Каларийнен эсимиряти!
Сплетая последнее плетение, он вложил в него все свои нерастраченные силы, всю свою ненависть к врагам. Огромный ствол света вырвался из его груди и сквозь пелену густого дыма умчался в небо. От лежащего мага по земле зазмеились рваные трещины, уходившие на десятки метров в стороны. По земле побежал Зов!
По всей окрестности Зов поднял к жизни все и всех, до чего только смог дотянутся своими щупальцами. На сельских кладбищах из-под покосившихся крестов полезли мертвецы. Умершие недавно, одетые в еще свежие одежды, умершие десятки лет назад в истлевших от времени тряпках, они сразу же брали след и нестройными толпами шли на охоту.
- Идите! Идите, дети ночи! - хрипел умирающий Килиан. - Сравняйте с землей это гнездо ненависти! Всех! Всех!
Вспарывая землю, мертвецы лезли из-под аккуратных покрашенных крестов немецких гарнизонов. Блестя железными побрякушками они молча нападали на своих бывших товарищей и рвали их плоть.
- А-а-а-а-а! - визжал, как подраненный поросенок, немецкий солдат. - А-а-а-а-а!
Еще дымящийся, с поджаристой корочкой вместо кожи, мертвец с урчанием вцепился в его ногу и полосовал ее огрызками своих зубов.