Бросив это, он попытался закрыть ворота.
- Нарушены правила Великого равновесия! - негромко проговорил посланник, придержав створку. - Килиан Барторий.
- Что?! - удивленно переспросил привратник, переходя на шепот. - Нарушены правила Великого равновесия?! Этого не может быть! Некромантов же не осталось!
Несколько мгновений он переводил взгляд с посланника на протянутое им письмо и не шевелился.
- Лучезарный Митра! - пораженно проговорил он, хватая письмо. - Надо срочно сообщить первому магистру!
Глава шестая
Из услышанного на рыночной площади...
Худолицый глашатай покраснел так, словно его при всех собравшихся уличили в чем-то особо противоестественном. Сначала щеки, потом лоб и даже подбородок приобрели ярко красный цвет. Руки, державшие пергамент слегка дрожали.
- Все собрались, - толкнул его в грудь посланник в расшитой золотом ливрее. - Начинай!
- Жители и жительницы Китона, благородные и простые, - наконец-то собрался с мыслями глашатай и вновь развернул пергамент. - Слушайте и передайте тем, кто не услышал! Послание Верховного конклита!
Рыночная площадь, за мгновение до этих слов исходившая зудом любопытства, громко охнула и вся превратилась в одно большое ухо. Ни разу за последние полтораста столетия Верховный конклит не обращался к простым жителям...
- Жители Китонского королевства, за противоестественное занятие магией некроса разыскивается магистр первого круга огненной стихии Килиан Барторий! Любому, кто сообщит сведения о его местонахождении или приведет оного мага на суд Верховного конклита, королевское казначейство выплатит пятьдесят полновесных золотых монет.
По толпе прокатился еще один вздох, в котором можно было угадать целый сонм эмоций - от ужаса перед некромантами и их деяниями и до восторга перед столь огромной суммой.
- Ой, что же теперь будет с нами? - взвизгнула, вскинув руками, торговка рыбой. - Куды же теперь податься?
- Молчи, дура, - буркнул на нее сосед. - Куды, куды?! Стой на месте и торгуй своей рыбой! Никто не даст магу долго гулять на воле...
- Ведут! Ведут! - стал быстро растекаться крик по узким улочкам города.
Горожане, позабыв про свои заботы, напряженно всматривались в темную громадину столичной тюрьмы, угрюмой скалой возвышавшейся над кварталом.
- Где же они? Куда же запропастились? - приплясывал от нетерпения румяный булочник. - Может гвардейцы мимо ратуши пошли... Так, там дальше получится.
- Да, нет! - прервал его размышления стоявший рядом кузнец. - Тута пойдут! Здесь до дворца один шаг...
- А я слышал почтенные, - вмешался в их беседу маленький как гном старичок, до этого настороженно зыркавший по сторонам. - Его (при этом он многозначительно поднял палец к верху) могут освободить. Да!
Булочник, выпучив от удивления глаза, зафыркал, как рассерженный барсук.
- Не может быть! - отдышавшись, возразил он. - Наша гвардия никогда не допустит этого!
- Гвардия! - презрительно сплюнул на брусчатку, кузнец. - Гвардия уже давно не та. Они только и горазды, чтобы подолы бабам задирать. Вот я помню во времена Кусконского вторжения.
- Да вон же они! - заорал кто-то прямо под ухом. - Ведут!
Из-за угла здания показалась четверка гвардейцев. Закованные с ног до головы в сталь белоснежных доспехов, они казались существами иного мира. Массивные алебарды, по слухам, выкованные из небесного металла, были опущены вниз, словно вот-вот раздастся яростный вопль и атакующая толпа ринется вперед. Следом за ними мерно вышагивали маги, своими плащами сметавшие дорожную пыль. На лицах, традиционно излучавших высокомерие и презрение ко всем окружающим, на этот раз поселился страх. Длинные тонкие пальцы судорожно сжимали боевые посохи, кристаллами направленные на пленника, а губы непрерывно повторяли защитные магические формулы. В самом хвосте вдобавок двигался конный отряд гвардии, с обнаженными мечами.
При приближении процессии люди в толпе замолкали. Казалось, ужас не только поселился в душах солдат и магов, но и охватил всех собравшихся горожан. Дородные мамаши, боявшиеся сглаза, прятали за широкими юбками своих младенцев, а детям постарше закрывали глаза. Почтенные бюргеры, толпившиеся у самой края дороги, старательно отводили глаза и шептали слова молитвы. Лишь молодежь - девицы и парни - поднимались на цыпочки и высматривали того, кого вели на казнь.
Главный виновник этого переполоха шел с высоко поднятой головой, словно он не всеми презираемый преступник, а предводитель всего шествия. Бесформенный черный балахон, расшитый магическими формулами принуждения и повиновения, хорошо скрывал его фигуру. Правда, позднее, кое-кто из юных горожанок шепотом будет рассказывать о горящих небесным пламенем глазах, иссиня черных волосах, небрежными прядями ниспадавших на плечи...