— Ребята, огоньку не найдется? Спички забыл.
Они оба одновременно вздрогнули. Но мужик оправился первый.
— Найдется, в обмен на курево. Мы тоже забыли сигареты на пианино.
Женщина без возраста и лица хрипло засмеялась и уже без опаски рассматривала Нила.
— Нет проблем. — Нил протянул пачку «Беломора», заранее заготовленного для проведения операции. — Бери с запасом, у меня еще пачка.
Они закурили втроем. Настал момент продолжить приятное знакомство.
— А ты что здесь шатаешься, смотри, скоро сторож спустит Дружка, от него никто в целых штанах не убегал еще.
— Да дело у меня есть, вот не знаю, как подступиться. Я смотрю, вы тут все знаете, может, поможете. Я в долгу не останусь.
— Что за дело-то. Если ты того, псих, то не с нами. Мы кормимся здесь. Нам нельзя психам помогать.
— Да нет, мне бы маляву передать, я из Тосно приехал, да вот опоздал, все закрыто. Кто тут из верных людей есть, может, помогут не за так?
— Не, мужик, мы не можем, туда и муха залетит — холостой останется. Так что извини. Нам пора самим сматываться.
Они свернули к тропинке, ведущей к уже знакомому лазу в заборе, когда женщина остановилась.
— Стой, Жора, дед помочь может, смотри, он еще роется у себя. Ты, парень, видишь, вон там теплица меж корпусов, так греби туда. Старика зовут Иннокентий. Дед Кешок, по-простому. Скажи, что Людка послала. Он жадный, но поможет, если выпить дашь.
— Спасибо, это вам. — Нил протянул непочатую пачку папирос.
Уже идя к теплице, он услышал за спиной:
— Дурак ты гребаный, наш же это был, забыл что ли, своим-то грех не помочь. Ожаднел к старости совсем…
В теплице действительно копошился горбатый старик, приход постороннего он заметил сразу.
«Хорошая примета встретить горбуна», — мелькнуло у Нила.
— Чего надо? — грубо спросил старик, — Вали, пока не поздно. Здесь чужим нельзя.
В руках горбуна незаметно оказался ломик.
— Отец, меня Людка прислала. Дело есть. Помоги малость, я при бабках, так что в накладе не останешься.
Лицо горбуна резко посветлело, а в глазах зажегся огонек.
— Ну, и что надо? Огурцы еще не поспели, так что приходи в июле, что от психов останется, смогу и уступить.
— Нет, батя, я не за этим. Девчонка у меня здесь отдыхает, а я в рейс ухожу. Надо проститься, а то вернусь только через полгода. Сам понимаешь, тяжеловато будет. Ты бы мне ее привел сюда, в теплицу на часок.
Горбун выпучил глаза до изумления.
— Ты что, охренел, морячок? Это же дурка. Здесь такое не пройдет.
— Батя, я же не пустой приехал, тоже понимаю.
Нил достал «столичную» и протянул деду. Тот не принял, и Нилу пришлось водрузить напиток богов на бочку с удобрениями.
— Не, лучше проваливай, хлопот потом не оберешься. — Старик взялся было продолжать заклеивать шланг. — Дорогого это стоит, тут одной не отделаешься.
Но Нил не дал ему продолжить и подошел совсем близко.
— Понимаю, вот, держи, на поправку шланга, а то огурцов не дождешься.
Сумма настолько потрясла старика, что он, медленно убрав деньги в носок, направился к выходу, буркнув:
— Жди тут, схоронись только.
Бутылка исчезла непонятно как и куда. Старик вышел и начал запирать дверь, но Нил его опередил.
— Батя, как зовут, я забыл тебе сказать, а то приведешь непонятно кого.
— А я думал, что тебе без разницы, здесь уже все одинаковые. Ну?
— Сапунова Света, третий корпус, палата семь.
И сердце заработало в такт секундной стрелке… Прошло довольно много времени, Нил вглядывался в темноту, но ничего не было видно, и тишина только усиливала отчаяние ожидания. Наконец что-то белое мелькнуло в зелени кустов, и горбун загремел связкой ключей. Лиз он прислонил к стеклянной стенке парника. Поверх длинной ночной рубашки был наброшен невероятной грязи ватник. Нил тихо вышел и, не сказав старику даже спасибо, быстро поднял на руки девушку и почти побежал в сторону забора.
— Не беги, сторож еще ужинает, успеешь.
Старик долго стоял у дверей теплицы, вглядываясь в темноту, пока белый подол, мелькавший среди деревьев, не пропал из виду.