Варлаам, понимая, что житие его на земле клонится к закату, в этом стойком, немытом создании узрел того, кто способен будет перенять и понести накопленные им знания, опыт далее и принял отрока как родимое чадо. Да они и схожи были. Оба сухопарые, высокие, с серыми глазами на узких, благородных лицах, окаймленных волнистыми прядями волос.
Любознательному подростку, нареченному Никодимом, учиться понравилось. Он с легкостью осваивал не только грамоту, но и Божественное писание. Успешно постигал основы строго соблюдаемого в этих краях первоисточного православия. Всего за три года изучил Часослов, Катехизис, Октоих. Наизусть читал псалмы из Псалтыря, до никоновой поры писанного. Книги старославянские возлюбил. Особенно “Житие” и “Книгу бесед” протопопа Аввакума. Наряду с этим усердно вникал в азы врачевания. Запоминал, как готовятся и употребляются настои, отвары; что из них применять внутрь, что наружно.
- Молодец, сынок! - часто хвалил, поглаживая воспитанника по голове за понятливость и прилежание, Варлаам. В такие минуты счастливая улыбка озаряла строгое лицо старца.
“-Как непостижимо велик мир отмеченного Богом человека! Он и время употребляет по-иному. Там, где простой смертный его бездарно теряет, такой без пользы для души и ума не проведет ни минуты, - думал он, наблюдая за переменами в Никодиме. - Сколько в этом малом добра, разума, трудолюбия, как он созвучен природе и вере нашей”.
Как-то, гуляя по лесу, парнишка услышал треск повалившейся от старости ели. Падая, та надломила ствол росшей рядом осины.
- Больно, больно! - донеслось до Никодимки.
Он кинулся на помощь, но ни под деревом, ни возле, никого не обнаружил. Перепуганный мальчонка рассказал о странном крике Варлааму. Выслушав воспитанника, тот несказанно обрадовался:
- Запомни: мертвого на земле ничего нет. Все вокруг живое. Коли ты услышал боль дерева, стало быть, дан тебе дар чувствовать чужое страдание… Думаю, из тебя хороший целитель выйдет.
Ветлужский монастырь
Однажды, тихим июньским вечером, у хижины отшельника остановились две ладно сработанные повозки. В сумерках было слышно, как пофыркивают, отмахиваются от назойливых комаров лошади. К вышедшему на порог хозяину обители приблизился, на ходу снимая шапку, крепыш лет восемнадцати, с умными, проницательными глазами. Назвался Маркелом. Сопровождавшие его двое мужиков тоже сняли ермолки и учтиво поклонились старцу.
Выяснилось, что путники прибыли к Варлааму с милостивой просьбой от преподобного Константина - всеми почитаемого в округе настоятеля потаенного староверческого монастыря, расположенного неподалеку от устья Ветлуги, отправиться к нему по срочному делу, непременно захватив лекарские снадобья и принадлежности.
Выехали чуть рассвело, под шепот начавшегося мелкого и въедливого дождика. Погрустневшие деревья понуро склонили тяжелые от влаги ветви. Колеса вязли во мхах, покрытых упругими плетями брусники, но сильные, откормленные лошади тянули ровно, без надсады. А когда съезжали с увалов, то и вовсе бежали резво.
Варлаам с одобрением отметил, что возницы ни разу не хлестали коней, хотя у каждого на руке висела сыромятная плетка. Понятливые животные и без принуждения старались вовсю.
На пологой хребтине дорогу путникам как-то пересекли лоси. Они остановились, повернув головы в сторону обоза. Слабые зрением, сохатые долго водили головами, всматривались в нечеткие силуэты и, разглядев наконец в пелене дождя людей, пустились наутек. Надо заметить, что лоси бегут иноходью, и так быстро, что догнать их в лесу никому не под силу.
Довольно часто поднимали с ягодников дичь: то тетеревов, то глухарей. Шумно ударяя крыльями, они отлетали поглубже в чащу и, рассевшись на ветвях, покачивались, сторожко озираясь.
На четвертый день, когда на смену мрачноватым елям появились бронзовые сосны, наметилась перемена и в погоде. Тучи, обнажая прозрачную синь, отползли к горизонту. Путники подъезжали к монастырю. В версте от него их облаяла** косуля.
- Чего это она бранится? - удивился Никодим.
- Знамо дело, шумим сильно, вот и намекает: потише, мол, надо в лесу-то, - пояснил старец.