Исполнив все в точности, Изот с Елисеем принялись вытягивать из промоины старшого. Когда Колода наконец оказался на льду, закраина не выдержала, скололась, и веревка выскользнула из окоченевших рук скитского богатыря. Подхватив добычу, черная вода немедля затянула его под лед…
Мокрые Изот с Елисеем бухнули на колени и принялись истово молиться, но крепкий мороз быстро принудил их подняться.
Поскольку до дома было еще слишком далеко, обледеневшие скитники решили бежать по следу эвенкийских упряжек, проехавших накануне, в надежде добраться до стойбища, расположенного где-то неподалеку у подножья Южного хребта. Перетащив поклажу к приметному своей расщепленной вершиной дереву, зарыли ее в снег…
В тех местах, где нартовая колея проходила по безветренным участкам леса, она то и дело проваливалась под ногами бредущих к стойбищу парней. Оледеневшая одежда хрустела и затрудняла движение. Путники, похоже, чем-то сильно прогневили Господа: откуда ни возьмись налетела густеющая на глазах поземка — поднимала голову пурга.
— Сил нет… Остановимся! — прокричал, захлебываясь колючими снежинками, Изот.
Дабы окончательно не застыть, повалили поперек нартовой колеи ель и забрались под ее густые лапы. Дерево быстро замело. Внутри, под пухлым одеялом, стало тихо и тепло. Чтобы поскорее согреться, ребята обнялись. Тем временем над ними со свистом и воем неистовствовала разыгравшаяся стихия…
Припозднившаяся оленья упряжка, ехавшая с ярмарки, уперлась в высокий сугроб. Лайки, что-то почуяв, принялись рыться в нем. Эвенк Агирча с дочерью Осиктокан[33] разглядели в прокопанной собаками норе торчащий из хвои меховой сапог. Раскидав снег и раздвинув ветви, они обнаружили двоих бородатых лучи. Вид их был ужасен: безучастные лица, заиндевевшие волосы. Но люди, похоже, были живы. Переложив их на шкуры, покрывавшие нарты, эвенки развернули застывшие коробом зипуны, распороли рубахи и принялись растирать замерзшие тела мехом вывернутых наизнанку рукавиц, затем спиртом. Грудь Елисея постепенно краснела, и вскоре он застонал от боли. А бедняга Изот так и не отошел. В чум привезли только Елисея…
Глядя на покрытое водянистыми пузырями, багровое тело обмороженного, в стойбище решили, что лучи не жилец, но черноволосая с брусничного цвета щеками, Осиктокан продолжала упорно выхаживать Елисея: смазывала омертвевшую кожу барсучьим жиром, вливала в рот живительные отвары. И выходила-таки парня! Она не отходила от него ни на шаг, даже когда «воскресший» совершенно оправился. Ее чистое смуглое лицо, обрамленное черными, с вороновым отливом волосами, не выделялось красотой, но когда Елисей заглядывал в ее лучезарные карие глаза, сердце невольно сжималось от сладостного чувства.
Живя в стойбище, он сделал для себя неожиданное и, вместе с тем, приятное открытие: эвенкийки, вопреки бытовавшему в их скиту представлению, одевались красиво и опрятно. Все в длинных шароварах. Юбки широченные, на шее непременно ожерелье из серебряных монет. На ногах легкие летние унты, сшитые из оленьей замши и украшенные изящным орнаментом. На первый взгляд женщины кажутся необщительными и даже замкнутыми. На самом деле они, впрочем, как и мужчины, веселые, гостеприимные люди; доверчивые и преданные друзья.
Пролетел месяц, другой. Елисею давно следовало вернуться в скит, но молодые никак не могли расстаться. Агирча уж стал лелеять надежду породниться с высоким, статным богатырем. Но Елисей, воспитанный в правилах строгого послушания, не смел, не получив дозволения, привести в скит хоть и крещеную, но не их благочестивой веры, девицу. Поэтому он попросил Агирчу подвезти его до места, где осталась лежать его поклажа.
Агирча тотчас согласился и утром пошел ловить оленей для упряжки. Набрал мелкими кругами ременный аркан — маут. По рисунку ветвистых рогов опознал своего любимого быка и метнул аркан. Кожаное кольцо зависло над насторожившимся животным и успело накрыть его, не зацепив острых отростков, до того как он рванулся в сторону. Все! Теперь главное — удержать дико скачущего и раздувающего ноздри оленя. Почувствовав крепкую руку, бык смирился и почти не сопротивляясь, дал запрячь себя. Собрав таким манером в упряжку шесть оленей, Агирча затянул свою протяжную песню и за полдня довез Елисея до приметного дерева.
Раскопав поклажу и отобрав самое необходимое, парень отправился в скит.
Уже и не чаявшая увидеть его живым, братия возрадовалась и окружила особым вниманием чудом уцелевшего ходока. По погибшим Колоде и Изоту отслужили панихиду.