Один из сидевших на эстраде, посчитав количество собравшихся зрителей достаточным, объявил о начале выступления. Он говорил ровно, неторопливо и внятно, временами приветливо улыбался. Речь его текла плавно, в этом умиротворяющем течении нечастые мысли скользили вольготно и даже вальяжно. Слушатели внимали внимательно и временами приветливо улыбались.
Второй докладчик говорил сбивчиво, речь его уже не текла, а скорее перекатывалась и порой бурлила. В этом плотном, даже вязком потоке нередкие идеи не всегда находили удачное вербальное выражение; докладчик боролся с непокорными словесами и почти каждый раз их если и не покорял, то, по крайней мере, усмирял. Слушатели пытались внимать внимательно, часто путались, иногда даже терялись и совсем не улыбались.
Третий докладчик читал по бумажке. Его выступление было предельно тезисным, декретообразным и весьма динамичным. Краткие, словно топором рубленные или даже кайлом долбленные тезисы демонстрировали изнурительную работу ума; высказывания нередко были связны и довольно часто являли смысл. Общее впечатление усиливалось благодаря суровой категоричности подачи и экспрессивной манере изложения. Слушатели внимали невнимательно и не улыбались.
Четвертый докладчик сымпровизировал небольшое введение, неловко в нем завяз, а затем, не очень фальшивя, запел, подыгрывая себе на слегка расстроенной гитаре. Слушатели расслабились и заулыбались, хотя ничего смешного в песне не было.
Затем выступала женщина. Она говорила тихо, медленно и четко. Ее выступление, в отличие от выступления мужчин, было серьезным, осознанным и убедительным. Слушатели внимательно внимали и изредка улыбались, хотя ничего смешного женщина не рассказывала.
Пятый докладчик изрек несколько путаных фраз, примял к ним заключительную тираду, а затем объявил об окончании выступления и начале конкурса: каждому желающему предлагалось быстрее всех съесть все содержимое отдельно взятой консервной банки и получить приз — книгу и завернутый в бумагу предмет.
К соседнему столу, на котором были расставлены консервные банки, чье содержимое — как и предполагалось — имело отношение к империи и промысловой рыбе, направились докладчики, а за ними и особо охочие слушатели обоих полов. Собравшаяся вокруг стола толпа конкурсантов нетерпеливо забурлила и заурчала. Среди бурления и урчания раздались неестественно громкий, даже какой-то надрывный женский смешок, ему вторя, мужской хохоток, а дальше скрежет разрезаемой жести и характерный булькающий звук разливаемой жидкости. Резко пахнуло водочной сивухой, завоняло консервированным рыбным месивом. Выбиравшиеся из толпы конкурсанты оживленно переговаривались, утирая лоснящиеся губы (промысловая рыба консервировалась в масле) и выковыривая из зубов рыбьи кости (промысловая рыба была костиста). Воняло страшно, до тошноты, и мы решили ретироваться. Мы быстро шли вдоль стен, увешанных то радостными, то печальными, но одинаково ущербными холстинами, а консервная вонь преследовала нас до самого выхода.
На церемонию вручения литературной премии я пришел не один, а с супругой. Я подумал, что ей будет интересно увидеть и услышать как местных, так и иногородних литераторов, уже известных в настоящем и — кто знает — гипотетически знаменитых в будущем, среди которых она многих знала понаслышке, а некоторых — пусть даже шапочно — в лицо. Кое-кого она даже радушно принимала и кормила вкусными куриными котлетами собственного приготовления. Я подумал, что этот культпоход можно будет расценивать не только как полезное, но и как приятное дело, а также — если повезет — отнести его в разряд светских и развлекательных мероприятий, которых моей супруге, обремененной многодетностью, явно не хватает. Я и сам не предполагал, до какой степени мероприятие окажется развлекательным.
Мы вошли в последнюю минуту. Зал был заполнен почти весь. Слушатели вполголоса переговаривались, переглядывались, некоторые настраивали фотоаппараты. Мы быстро пробрались к двум ближайшим свободным местам в четвертом ряду и уселись. Мы даже не успели оглядеться, как мероприятие началось. Я услышал, как сидящая передо мной дама тихо сказала на ухо соседу: «Я так торопилась, что забыла вставить зубы». И тихо хохотнула. Я ухмыльнулся. И тут началось.