– Ваши родители видимо только недавно начали посещать храм. В них явно прослеживается рвение новоначальных. Им нужно попривыкнуть.
– В том-то дело, что они в церкви давно. И давным-давно меня маленького водили в храм. Я помнится, смотрел на изображения страдающих людей, и думал – что ж, они страдают, значит, и я пострадаю. Однако вскоре я узнал о том, что они якобы в будущем воскреснут, и больше не будут страдать. Тогда как мои родители страдают, умрут и они не воскреснут. Тогда к чему всё это? Я вашу страдальческую религию понять не могу. Ведь они не только физически страдают, но и морально. Таинства вашей церкви унижают людей. Вы не ослышались. Причиняют людям моральное унижение. Я помнится, рассказывал жрецу все свои потаенные плохие делишки, которые не желал никому произносить и страдал от этого. Я чувствовал унижение. И начинал чувствовать превосходство этого жреца надо мною, так как он знает мои грехи, а я о его грехах ничего не знаю. Мы не равны. И в этом вся суть вашего жречества. Вы возвышаетесь за счет людского унижения. – Бибиков замолчал, ожидая реакции дьякона, но тот не ответил, потому он продолжил. – А после таинства я остался прежним, что делал, то и продолжил делать. Как и родители мои остаются при своих привычках. Как и другие люди, как грешили своими мелкими грешками, так и продолжают. Конечно, другим людям хочется высказаться перед жрецом, словно перед психотерапевтом, так только потому, что они одиноки, либо они не прочь лишний раз посплетничать. Ну а смысл во всем этом какой? Никто и ничто не изменяется.
– К таинству нужно иметь должный подход. Священники не волшебники, они не обладают волшебной силой. Священники связывают человека с Богом. – тихо ответил дьякон Кусаев, привыкший к разным изреченным людьми глупостям.
– Про посредничество намекаете. Это похоже на то, если мне нужно обратиться к ректору, то прежде мне необходимо подольститься к его секретарше. Вот только я и без нее знаю, где находится его кабинет, и как мне с ним общаться. Я ворвусь без стука в его кабинет и заявлю ему прямо с порога – что ж, вы, батенька, так жизнь студентов портите, они бедные совсем замучились от ваших указов и многочасовых лекций; давайте-ка повышайте им стипендию, а то ваши секретари уже напрочь распоясались, разъезжают на мерседесах и многомиллионные наряды покупают. – сказал Бибиков, и тут же продолжил, ему многое хотелось высказать. – И вот еще что. Знаю я, что вашу веру оскорблять нельзя. А не то мне тюрьма светит, об этом я осведомлен. Поэтому вы меня заранее извините, за мои слова. Но меня с недавних пор заботит этот священный половник
– Какой такой половник? – спросил дьякон Кусаев.
– Непростой предмет, в том-то и дело. Если я скажу – пловница для причастия, то это якобы не оскорбление. А если скажу просто – половник. Так в этом вы найдете повод для оскорбления. Несколько слов измени, и в дверь уже стучат полицейские. Картинку, какую поместишь в интернете, и тут же заводится административное или уголовное дело. Мне всегда хочется на это ответить так – если вы будете на всё оскорбляться, то у вас оскорбялки не хватит. Но вы меня не слушайте, я же идиот. И для меня идиота, таинство причастия это что? Метафизический каннибализм. Будучи маленьким, я не знал, что это такое. Я вкушал бородинский хлеб с квасом, зная о том, что того хотят мои родители и жрецы. Но когда я узнал, что это на самом деле называется кровью и телом бога Православа. Так тогда я и ужаснулся.
– Вы не верите, потому и не можете понять весь смысл происходящего таинства. Для нас важен Православ, мы хотим быть причастными ему. Если вы уверуете, то откроется вам истина. – произнес дьякон Кусаев, чувствуя, что слова Бибикова его задели. Он, безусловно мог бы прочесть целую лекцию этому пустослову, но понимал, что это будет бесполезным сотрясанием воздуха. Вместо этого дьякон обратился к Неверову. – Однако экстравагантный у вас сегодня компаньон, Неверов.
– Другие рядом со мной не водятся. – кратко ответил журналист.
– Да вы меня неправильно поняли. – запротестовал Бибиков. – Я на самом деле очень прост. Я всё упрощаю. Вот мне не понятны таинства вашей церкви, по той простой причине, что я считаю, что нужно быть причастным добру. Надо причащаться добродетелями. К чему все эти службы, песнопения, свечи, храмы, жрецы. Нужно всего-то сделать доброе дело, и считай, что ты приобщился к доброму богу. Если, по-вашему, бог есть любовь, то любите и станете подобными богу. Всё же так просто. Нам и бог не нужен, раз мы добродетельны. Разве для помощи человеку нам нужен бог? Или для милостыни? Вот я недавно отдал одному пьянчуге пару своих брюк, рубашку и куртку. И что же? Разве я спрашивал на это благословление и разрешение какого-то невидимого существа. Нет, оно мне не нужно. Бог мне не нужен. Потому бог, если и существует, то он это всё доброе, что есть в мире. Добро – вот что такое бог. Творите добро, и вы причаститесь добру. А без добродетелей все эти ваши телодвижения и слова, только убеждают людей в том, что будто бы без добрых дел и без любви им даруется нечто сверхъестественное.