— Все формальности — потом, а пока нам следует размяться!
Брюснер, ошеломлённый уже неизбежными перспективами карьеры, оцепенел в своём кресле.
— Да, сэр?.. — спросил Карпов.
— Yes, sir! — очнулся Брюснер.
— Тогда — стоп машина!
— Я всё понял, sir! — Донован остановил усталый вездеход, открыл щиток управления его энергосистемами, и запустил механизмы световой подпитки аккумуляторов.
Машина закачалась, когда на её крыше сначала встал вертикально, а потом начал раскладываться комплект солнечных батарей.
Минут пять шла установка, и точное ориентирование батарей на местное светило.
— Вездеход уже обедает, sir! — доложил Брюснер.
— Я рад и за него, и за нас. Часа два он будет питаться, а мы с тобой пока погуляем и разомнёмся.
— Да, sir, — не возражал Брюснер.
— Ты меня всё больше умиляешь своим профессиональным лаконизмом, Донован, — усмехнулся Карпов. — Ты так отвечаешь, что у меня не возникает к тебе никаких вопросов!
Он надел шлем, проверил вместе с Брюснером герметичность скафандров, и Донован стал стравливать из кабины вездехода воздух.
Брюснер с чем-то слегка замешкался, поэтому Карпов оказался снаружи первым.
Полевой командир по рождению и призванию, Донован легко выпрыгнул из вездехода, пятясь, сделал несколько шагов от машины, и оценивающе посмотрел на эффектную двадцатифутовую конструкцию из их транспортного средства и солнечных батарей на его крыше.
Слыша по радио возрастное генеральское пыхтение, Брюснер обошёл вездеход, и стал слегка насмешливо наблюдать за тем, как замотанный тяготами рейса, в который его командира никто не звал и даже не гнал, но он вызвался сам, тот с кряхтением разминает своё онемевшее тело.
Карпов пыхтел недолго, сделал под занавес несколько приседаний, и слегка смутился, увидев зрителя.
— Так-то вот… — сказал он назидательно.
— Понимаю, sir… — деликатно сказал Брюснер.
— А чего тут понимать? Тридцать пять твоих — это далеко не пятьдесят пять моих. Рано или поздно, дружище Донован, марафон жизни переходит с прыжков с одного стула — на падение в другое кресло…
— Кресло мягче стула… — намекнул Брюснер.
— Но только не для головы!
— Я не разумею двух вещей, sir, — сказал Донован. — Почему мы с вами вдвоём полетели на эту полудохлую планету, и какого дьявола приехали на вездеходе именно сюда?! Мы халатно и почти преступно оголили в ближнем Космосе командный состав нашего корабля, когда его капитан и первый помощник покинули свои боевые посты ради непонятной авантюры! Зачем? Куда?
— Отвечаю на вопросы по списку майор. Тебя я с собой не брал, а ты сам какого-то лешего настойчиво за мной увязался.
— Это был мой офицерский долг, sir! Как Первого Помощника!
— Всё ясно с тобой, подхалим в погонах… Теперь отвечаю на второй вопрос. Риск нашей парной отлучки более чем минимален, учитывая геологическую, метеорологическую и биологическую пассивность планеты.
После давней катастрофы она угомонилась во многом. За три месяца нашего пребывания здесь на ней пока не зафиксировано ни одного землетрясения, извержения, урагана, или чего-то подобного из неприятных для нас вещей.
Биологически тут тоже почти штиль. От микроорганизмов нас защищают скафандры, а из зверья здесь есть только мелюзга не больше наших мышей. Да, ещё в разрежённой атмосфере с трудом летают невзрачные птички размером с земных колибри. В чём риск?
— Форсмажоры иногда получаются и из миноров. Мы ведь даже по этому вроде бы могильнику передвигаемся с оружием…
— В кино и во сне такое происходит. И оружие нам с тобой полагается. Это как пистолет у пехотного офицера, и кортик — у морского.
— А аварии?
— Чего? Если сломается вездеход, за нами тут же прилетит дежурный винтолёт.
— Убедили, sir! А третий ответ?
— Интуиция, майор… Она меня сюда привела и потащила по пока слепому для меня маршруту. Когда ты дорастёшь до генеральской звезды, у тебя к тому времени тоже разовьётся определённого уровня наитие. И ты тоже однажды поймёшь, что лучше прислушаться и ошибиться, чем воспротивиться и потом жалеть об этом…
— Перекормили вы меня информацией, sir. До икоты…
— Хлебни водички. Это помогает. — Озираясь по сторонам, Карпов почти бесцельно побродил вокруг насыщающегося энергией вездехода, потом встал столбом, и стал смотреть на далёкую гору, в которую упирались развалины города. Уже полностью утратив интерес к окружающему, он глянул на следы, оставленные вездеходом в местной пыли.
— Намотали мы сегодня по этому погосту основательно… — сказал он печально. — И конца развалинам не видно…