Через год появляется сборник [20], ответственный редактор — Д.С. Лихачёв, предисловие — Л.А. Дмитриев. Сборник замечателен во многих отношениях. Инфернальному пантюркисту удалось-таки оказать положительное влияние на развитие науки о СПИ! Во-первых, для дешифровки "тёмных" мест "Слова" привлечены (наконец!) данные других славянских языков — польского, чешского, болгарского. Известно, что Пушкин, собираясь издавать "Слово" (незадолго до дуэли), обложился словарями и грамматиками славянских языков. Во-вторых, поскольку для целей уничтожения тайного врага собственного интеллекта оказалось маловато, произведена гигантская работа по систематизации всех известных интерпретаций "тёмных" мест. Результат оказался сенсационным. Об этом — ниже.
Меня заинтересовала статья Р. Манна "Заметки к тексту 'Слова о полку Игореве'". Автор достаточно убедительно доказывает, что в XII веке слово "трепати" значило "ласкать". "Притрепати мечами" значит "приласкать мечами" — метафора! Автор пишет: "В 'Слове'… Святослав 'ласкает' врага своими мечами. Толкуя глагол 'притрепати' как 'бить', мы нивелируем метафору, искажаем поэтический текст. 'Бить' — это переносное значение глагола, вытекающее из контекста, а 'ласкать' — основное значение". Р. Манн приводит пример из "Задонщины": "Уже намъ, брате, в земли своей не бывати, а детей своих не видати, а катунъ своих не трепати…" Г-н Манн смущается и не высказывается до конца: глагол "трепати" значил то самое, что на современном жаргоне выражается словом "трахать"! Комментируя эпизод с Изяславом на кровати, автор говорит: "Умирающий Изяслав лежит на окровавленной траве, под щитами. Трава, кажется, выполняет роль постели, а щиты — балдахина… Свадебные мотивы, которыми завершается изображение гибели Изяслава, заставляют думать, что метафора 'притрепати мечами' основана на свадебном обряде…" Я позволю себе перевести этот эпизод, учитывая "новейшие" данные: "Изяслав сын Васильков прозвонил своими острыми мечами по шлёмам литовским, трахнул славу деда своего Всеслава, а сам под красными щитами на кровавой траве затрахан литовскими мечами, и — с любимцем на кровать, и сказал:.." Не правда ли, "кровать" здесь — очень даже кстати?!
Покончив с Изяславом, Р. Манн приступает к следующему князю: "Уже неоднократно в литературе о 'Слове' указывали на параллели между сном Святослава и свадебными песнями о сне невесты, снившимся ей накануне свадьбы… В контексте других свадебных мотивов, пронизывающих 'Слово', кажется вероятным, что сон Святослава — эпическая переработка подобных свадебных песен Киевского периода. Скорбь, испытанная русским народом при гибели русских войск, изображена посредством печальных лирических мотивов, связанных с уходом невесты из родительского дома… Метафорическое изображение Святослава как невесты продолжается в 'золотом слове' великого князя". Наверное, пора привлекать к толкованию "Слова" представителей сексуальных меньшинств…
Вернемся к сенсации. Несомненно, наиболее значительная статья сборника — "Проблема критического текста 'Слова о полку Игореве'" И.А. Мещерского и А.А. Бурыкина. Здесь собрано толкование многих "тёмных" мест "Слова" многими авторами (за исключением О. Сулейменова). На стр. 100 читаем: "Единъ же Изяславъ сынъ Васильковъ… на кроваве траве притрепанъ Литовскыми мечи. И схоти ю на кровать, и рекъ". Последняя фраза лишена какого бы то ни было смысла. Ссылки на то, что кровать здесь — символ брачного ложа, часто связываемого в фольклоре со смертью, не заслуживают серьёзного внимания, так как подобная аллегория противоречила бы поэтике 'Слова'. Считаем необходимым принять исправления М.И. Маньковского, Н.К. Грунского и М.В. Щепкиной: исходи юна кровь, а тъй рекъ, нашедшие положительную оценку Л.А. Булаховского. Это чтение в наибольшей степени соответствует смыслу всего контекста". Статья Булаховского опубликована в 1955 г. в № 18 украинского журнала "Радянське лiтературознавство". Выходит, в данном (и единственном) случае Олжас Сулейменов изобрёл велосипед! Но отчего же тогда разгорелся сыр бор?! Эта реконструкция была забыта. Дмитрий Сергеевич, вероятно, о ней просто не знал. И опубликована она в сборнике всего лишь потому, что, оказывается, первым её открыл не Сулейменов.
Насколько далеки мы от правильного понимания СПИ, показывает следующий пример. Известно мнение А.С. Пушкина о начале поэмы. Он отрицал вопросительное значение частицы "ли" в словах: "Не лепо ли ны бяшетъ, братие…" Пушкин говорит: "Во-первых, рассмотрим смысл речи. По мнению переводчиков, поэт говорит: Не воспеть ли нам Игоря по-старому? Начнём же петь по былинам сего времени (то есть по-новому) — а не по замышлению Боянову (т. е. не по-старому). Явное противуречие. Если же признаем, что частица 'ли' смысла вопросительного не дает, то выйдет: Не прилично, братья, начать старым слогом печальную песнь об Игоре Святославиче; начаться же песни по былинам сего времени, а не по вымыслам Бояна".