Суета сует
Древнерусскую концепцию времени, представленную в главе 8, проще всего вообразить следующим способом. Возьмите в руки книгу, например, сборник биографий. Рождение конкретного человека расположено по тексту спереди, а смерть -- сзади. Обыкновенная книга служит моделью древнерусской концепции времени! Не является ли источником концепции образ Книги Бытия?.. В книге нет и не может быть "настоящего", роль промежутков времени играют пространственные промежутки. Книга (любое литературное произведение) принадлежит идеальному миру. Вероятно, мы должны говорить не о концепции ВРЕМЕНИ, а о концепции ВЕЧНОСТИ. Реальный мир расположен во ВРЕМЕНИ, идеальный мир -- в ВЕЧНОСТИ...
Когда идёт речь о споре реального мира с идеальным, о споре человека с Богом, то это также спор ВРЕМЕНИ с ВЕЧНОСТЬЮ. ВРЕМЯ немыслимо без "настоящего" -- реализации будущего посредством его перетекания в прошлое. Существует два взгляда на соотношение между ВРЕМЕНЕМ и ВЕЧНОСТЬЮ. По одному из них, ВРЕМЯ, реализуясь в виде прошлого, становится ВЕЧНОСТЬЮ. По второму, ВРЕМЯ -- одна из возможных линейных развёрток ВЕЧНОСТИ. Похоже, Древняя Русь придерживалась второго взгляда...
Когда я упрекал Д.С. Лихачёва в искажении исторической истины, я отчётливо понимал, что вот это моё эссе тоже искажает истину. У меня всё вертится вокруг "Слова о полку Игореве" и судьбы России. Но мировая история НЕ вертелась вокруг указанных объектов. Я предъявляю разрозненные факты, малоизвестные или важные с МОЕЙ точки зрения. Разумеется, такой способ действия искажает лик Мировой Истории. Любая попытка изобразить реальный мир средствами идеального мира искажает истину. Вероятно, именно этот факт имел в виду Ф.И. Тютчев, утверждая, что "мысль изреченная есть ложь". К сожалению, не существует иного способа фиксации ВРЕМЕНИ кроме как посредством его отражения в ВЕЧНОСТИ...
Агония "матери городов русских" и землетрясения в крысиных норах советской славистики в идеальном мире могут находиться совсем рядом...
Среди многообразных усилий по вколачиванию гвоздей в гроб сиониста-пантюркиста Сулейменова любопытны попытки таскать каштаны из огня чужими руками. В статье "Сторожу огонь" ("Литературная газета" за 20 авг. 1986 г., стр. 2) Д.С. Лихачёв сообщает: "О переводе 'Слова о полку Игореве' И. Шкляревского мне уже приходилось писать как об одном из лучших и точнейшем". В книге И. Шкляревского [26] на стр. 91 читаем: "В Киеве до петухов солнцу путь перейдёт в тумане, а чуть свет -- он в Тмуторокани!" Как видите, и петухов сохранил, и нелепицу уничтожил, но... исказил текст "Слова"! Там же на стр. 88 читаем: "А не диво и старому помолодети, коли сокол птиц избивает, перья с неба роняет, -- не даст гнезда своего в обиду". Проблема с линькой для ясности просто исключена. Ничего себе "точнейший перевод"! Не найдя "подходящей реконструкции" на уровне древнерусского текста, Дмитрий Сергеевич решил, вероятно, найти таковую на уровне перевода!..
У Лихачёва и его школы появился новый смертельный враг: в "Новом мире" № 5-6 за 1984 г. опубликовано эссе А. Никитина "Испытание 'Словом...'". Против злодея объявлен крестовый поход. В сборнике 1986 г. [27] целых две статьи посвящены разоблачению козней нечестивого, действующего, вероятно, по наущению самого Сатаны!
Из статьи "Несостоявшееся открытие" (М.А. Робинсон, Л.И. Сазонова, стр. 198-219): "Суть статьи А. Никитина, который во вступительной заметке от редакции рекомендуется как 'историк и писатель', сводится к следующему. 'Слово о полку Игореве' в своих основных частях -- произведение неоригинальное. Текст его, создававшийся как минимум в три этапа, заимствован из неких 'поэм' Бояна, которые были посвящены якобы описанию борьбы детей князя Святослава Ярославича со своими родными дядьями за наследство отца. Безымянный автор 'Слова' лишь приспособил 'текст' своего предшественника XI в. к сходной, по мнению А. Никитина, исторической ситуации XII в. В целом концепция А. Никитина антинаучна. Она основана на произвольной фантазии, внутренних противоречиях, сочетающихся с неосведомлённостью автора в области древнерусской литературы, истории языка, палеографии, текстологии, собственно истории". В конце статьи -- не подлежащий обжалованию приговор: "Сочетание в его (Никитина) работе научной некомпетенции с фантастическими представлениями создаёт видимость широких обобщений, что в итоге приводит к дискредитации в глазах широких кругов читателей и самого 'Слова о полку Игореве', и сложившейся вокруг него серьёзной и разносторонней науки".