- В чем мне с ней объясняться? – Свен перестал пить, на его запавших щеках проступил слабый румянец. – Чего ты Ингрид приплел, старый хрыч?
- А ты не отнекивайся, что сохнешь по ней, - Арнур уселся рядом, - все это знают. Ты для девчушки старался, геройствовал в походе, зарабатывал раны, богател. В мужчину превратился. Доложишь ей о всех своих подвигах, а там и помирай на здоровье.
Он уныло понаблюдал, как Свен вздыхает, прижимает к себе обмотанную окровавленной тряпицей культю правой руки. Лицо Эриксона, постоянно сведенное болезненным спазмом, было залито липким потом, сам он трясся, стискивал челюсти, сдерживая рвущийся из горла стон.
- Плывем домой, Свен.
- Может, ты заткнешься, Арнур, - раненый опустил припухшие веки, - твой брат Лесной Финн, погибая, оставил меня за главного. Если бы ты не отрубился, схлопотав по черепу от какого-то оркнейца, не заставил нас всех думать, что переселился в мир иной, то сейчас бы командовал себе на «Окуне» в свое удовольствие. А так я здесь капитан, нравится тебе это или нет. И я хочу дождаться утра. У нас уцелела шлюпка. Кому неймется, - он открыл мутные глаза, обвел ими сгрудившуюся на корме команду, - можете брать ее и плыть. Если напряжетесь, догоните «Молот Тора» Хауга Дьярви. А «Окунь» останется на месте. Я должен осмотреть море, убедиться, что никто не уцелел. Раз выжили мы, значит, мог выжить еще кто-то. Мы его вытащим.
- Ничего мы не вытащим, кроме глушенной макрели, - заворчал Арнур Косой, - с рассветом ты отправишься к праотцам, упрямец. Через пару деньков и мы тебя догоним. Не ты один при ранах, все здесь покусаны, измотаны. Но раз ты того желаешь, капитан, будем ждать утра.
Матросы стали вповалку утраиваться на палубе. Один негромко затянул песню, другой захрапел, третий протяжно пустил ветры. Зазвучали разговоры вполголоса. Кто-то музыкально сморкался в темноте и хаял хёвдинга Торгримма, теперь уже окочурившегося, за то, что тот бросил «Окунь» на откуп оркнейцам, а сам удрал. Какие-то двое, пересыпая разговор бранью, вспоминали устроенную Черным Штормом мясорубку. Наверху убаюкивающе скрипели снасти.
Море за кормой драккара являло собой шевелящуюся черноту, в которой ничего нельзя было разглядеть. Арнур слепо пялился в шепчущую волнами ночь и прислушивался к Свену Эриксону. Вот молодой викинг перестал дрожать и больше не выдыхал со свистом воздух сквозь сжатые зубы.
«Откинулся мальчишка, - с сожалением догадался Арнур, - поганец! Все равно бы я его не довез».
Он не стал ощупывать Свена, растянулся на палатке и глянул в небо, на котором плавно разгорался пока еще мало заметный рассвет.
- Светает, - неожиданно проговорил лежащий рядом «мертвец» абсолютно нормальным, даже бодрым голосом, - мне как будто неплохо. Рано ты меня похоронил, старикан.
Арнур рассмеялся с облегчением. И вдруг сорвался с лежанки.
- Смотрите! – он ткнул пальцем в развидняющуюся темноту, - Я один это вижу?
- Нет, - на носу, перестав напевать, поднялся викинг, подпоясанный доходящим чуть ли не до подмышек меховым поясом, - твои косые глаза тебе не врут, Арнур, я тоже вижу.
- И я вижу…
- И я…
- Это все видят, - пошевелился на мешках Свен Эриксон, - не зря я тебя не хотел слушать, Арнур. Даже рыскать по морю не придется. Вишь ты, корыто само к нам приплыло…
Солнце стремительно взошло, вызолотив небосклон, пролилось в море. Моряки увидели полуразваленный корабль с куцым обломком вместо мачты, вырванным тараном и штевнем, который был разбит и топорщился деревянными колючками, пучками щеп. Драккар спокойно дрейфовал от «Окуня» так близко, что до него можно было добросить камнем.
– «Щука»! – обалдел Арнур Косой, - Ты как в воду глядел, Свен. Хорош выдался вик, ничего не скажешь! Кому рассказать, не поверят, вруном обзовут, еще и пинка отвесят. Черный Шторм, теперь это… Чего подумать-то…
- Кончаем думать и гребем! – гаркнул Свен с такой силой, что Арнур усомнился в плачевном состоянии его здоровья, - «Щуку» надо взять на абордаж!
Они нашли то, что ожидали найти. Палуба «Щуки» была разворочена, местами проломлена и затоплена водой, иссечена, заляпана так, словно на ней произошла кровавая резня. И совершенно пуста. Сделанная на совесть дубовая обвязка драккара пережила шторм, но команда оказалась куда менее крепкой – ни единой живой души. Зато сундуки с добычей уцелели. Все до одного. Их слегка расшатало, развезло по сторонам, перевернуло, оборвалось несколько крепительных тросов. Ну, и все. Добыча, захваченная в вике, сохранилась в полном объеме. Викинги обрадовались ей, как дети. На «Щуку» с «Окуня» была переведена часть команды.