- Рагнарек не коснется нас, - ответил Альфриг. - Битвы богов никогда нас не затрагивали. Мы защищены горой Нюр, нас хранит Сердце Вулкана, замкнутое в Теле Звезды. Война, даже самая страшная, для нас не опасна. Пусть асы, ваны, ётуны, митгардцы, боги, призраки и смертные переубивают друг друга. Пусть моря захлебнутся кровью, пусть погаснет солнце. Тогда мы, Сыны Земли, выйдем из ее недр и расселимся по поверхности. Мы неприхотливы, живучи, мы можем обитать там, где дохнут даже мухи и тараканы. Поэтому не злите асов, братья, угождайте им. Если они жаждут приблизить свою кончину – да будет так.
От рассуждений старосты у Ульвбрехта высохло горло и взмокла рубаха под курткой.
«Они хотят, - понял кузнец, убирая со стола дрожащие руки, - чтобы ты выковал смерть, Ульвбрехт. Смерть земных воинов, смерть Ролло сына Асбьёрна, мальчишки из Кнаупангр. А значит и смерть своей дочери Скидди. Как ты теперь поступишь»?
- Тебе дадут лучший металл, метеоритную руду, - заканчивал тем временем мысль Альфриг, - Жадюга Эйтри переборет свою безмерную жадность и принесет камни для украшения. Твой отец – талантливый ювелир, он вправит их в рукоять и обернет ее золотом. Если вдруг с этим возникнет сложность, скажешь мне, я пришлю к вам Брокка. Но руны, которые наделят косу нужными качествами, Альвис должен нанеси сам – никто с этим лучше него не справится. Это всё. То, что касалось тебя, ты прослушал, Полуцверг, можешь идти в свою кузню и приниматься за работу. Я прослежу, чтобы материалы вам с отцом доставили немедленно.
- Ты сказал, дашь ему метеоритную руду, Альфриг? – Эйтри вдруг противно зацарапал когтями столешницу, - Не знал, что она у тебя есть. Не скажешь, где? В лабиринте? Хочешь отворить его, я так понимаю?
- Ты, Эйтри, пускаешь в напрасные рассуждения, - ответил староста, рассматривая великолепные перстни на своих скрюченных костистых пальцах, - тебе велено начинать бороться с жадностью, а ты все глубже в нее погружаешься. Думай о камнях, не о руде, братец…
Эйтри захотел ответить Альфригу, но Брокк раньше обозвал его жуликом и маразматиком. Возделыватель камней ответил каким-то изысканным, метафорическим оскорблением, которое было сложно понять, но Брокк понял и засучил под столом короткими ногами, пытаясь пнуть обидчика. Сидри потянулся и, ни с того, ни с сего, съездил по уху Двалину. Молодой гном окрысился, но не на него, а на Берлинга, которого схватил за косматый чуб и, тряся, поднял в воздух. Грер, сдерживая пьяную икоту, воспользовался моментом и расшвырял мозаику, выложенную Эйтри. Самоцветы, мигая, рассыпались по столу, цверги, старшие и младшие, забыв последнее достоинство, бросились их собирать. При этом они царапались, кусались и визжали, как свиньи. Эйтри насылал проклятия и выл, Галар вырвал кинжал и размахивал им вслепую. Вспыхнувшая ссора грозилась стать по-настоящему опасной. Ульвбрехт не стал дожидаться ее развязки, слез со стула и покинул гремящий бранью Чертог Мастеров.
- Ты так возмущен, будто встретил Сынов Ивальди впервые, - сказал Альвис, поглаживая живот, торчащий из-под короткой оливковой туники, - они склочны, жадны и воняют. Ничего из этого не новость. Но они твои братья. Родственников не выбирают, Ульвбрехт.
- Они не мои, а твои братья, папа, - ответил кузнец, - я ругал людей, упрекал Скидди, что она выбрала их, а не нас. Но девочка-то оказалась права, а я ошибался. Люди стократно лучше цвергов. Сегодня в Чертоге Мастеров понимание этого обрушилось на меня, словно ведро с помоями. Не слишком, доложу тебе, приятное ощущение.
- Ну, еще бы…
Они были в мастерской, где Ульвбрехту предстояло ковать оружие для Повелительницы Валькирий. Безликий, скособоченный сватральв, доставивший метеоритную руду, копошился неподалеку. Сначала он выгружал из лодки, на которой приплыл, черные со стеклянным отливом полосы металла и раскладывал их на пористой туфовой плите. Затем принялся разводить огонь в горне, швыряя в топку уголь лопатами. Мастерская, размерами превосходящая Чертог Мастеров, располагалась в жерле вулкана. Над головами кузнецов трубой вытягивался кратер, у вершины забитый ноздреватыми наслоениями застывшего туфа. Стены, отутюженные извергнувшейся магмой, бугрились лбами и волнистыми выпуклостями. Свод оплывал насыщенными серебристым порошком натеками, хрустальными иглами, золотящимися сосульками.