Антигерманские речи и высказывания Скобелева получили всероссийское распространение и вызвали широкий общественный резонанс, на который он, может быть, и рассчитывал, когда говорил, что «чужестранец проник всюду», что «у себя мы не у себя». Все, кто возмущался если не засильем немцев, как во времена бироновщины, то их широким проникновением во все сферы русской жизни, находили в речах Скобелева созвучие своим настроениям. «С легкой руки Скобелева раздражение против немцев стало у нас расти быстро», — констатировало эмигрантское «Общее дело». Свой антигерманизм Скобелев выражал как мог, во всяких формах. Например, «…на обеде в Гатчине в день рождения императора Вильгельма не присутствовали: Игнатьев и два кавалера прусского ордена «Pour le mérite» Скобелев и Имеретинский».
Иллюстрацией роста антинемецких настроении стала вышедшая в 1882 г., при жизни Скобелева, брошюра К.В.Трубникова под характерным названием «Немец и иезуит в России», в которой, в частности, говорилось: «Генерал Скобелев в настоящую минуту является самым видным, модным человеком в Европе… В речах Скобелева о немцах в России нет ничего нового. Ново только одно: утверждение Скобелева, что от влияния немцев мы избавимся лишь с оружием в руках… В России хозяева, конечно, русские, а не немцы… Пагубное, унизительное для нас состояние дел заключалось в том, что немцы считали себя имеющими преимущественное право занимать высшие места на поприще государственного и общественного служения». Сам Скобелев более других возмущался этим положением. Д.Д.Оболенский вспоминал, что во время поездки по Москве, где на каждом шагу красовались немецкие вывески, Скобелев говорил извозчику: «Читай», и после того, как тот произносил чуждые его слуху имена, всякий раз повторял: «Что же это такое с матушкой Москвой Белокаменной? Совсем онемечилась». Некоторые друзья даже опасались, что Скобелев может стать жертвой немецкой ненависти.
Вопрос пытливого читателя. Наблюдая антигерманизм Скобелева, в тех условиях, конечно, вполне оправданный, не могу отделаться от мысли: может быть, это чувство было какой-то ненавистью к немцам просто как к немцам, чем-то вроде кровной или расовой ненависти?
Я и сам чувствую, что пора на этом остановиться. Давно уже хочу предостеречь читателя от представления о слепой, шовинистической ненависти Скобелева к немцам, которое могло сложиться после всего здесь и ранее сказанного. Ненависти к немцам просто как к немцам у Скобелева не было и быть не могло. Достаточно сказать, что ряд его ближайших друзей были немцами (дядя А.В.Адлерберг был шведского происхождения). Русским немцем был уважаемый Скобелевым К.П.Кауфман, таким же, в первом поколении, был О.Ф.Гейфельдер. Начальником штаба скобелевской колонны при переходе Балкан после ранения Н.А.Куропаткина стал русский немец Ф.Э.Келлер, безупречно честный и храбрый офицер[20].
Масса русских немцев участвовала в турецкой войне, в том числе в составе дивизии Скобелева. Многие из них погибли в этой войне, своей кровью и жизнью доказав преданность России. Вообще следует напомнить, что в России жило много немцев, как и других иностранцев, которые полностью и давно обрусели, считали Россию своей родиной и были искренне преданы ей, в том числе в тех случаях, когда дело шло об отношениях России с Германией. В своей истории Россия знала таких немцев, как Бирон и Бенкендорф, но были и такие, как Пестель, Кюхельбекер, несколько поколений Фонвизиных, доктор Гааз и др. Всего этого не мог не знать Скобелев, повседневно общавшийся со многими из таких немцев. Его выступления против «немцев» были направлены не против немцев как таковых, а против антирусской и антиславянской политики Германии, против ненавидимого им «трехволосого русофоба» Бисмарка и тех сравнительно немногих немцев в России, пребывавших главным образом при царском дворе, которые были инструментом германского влияния. Это — необходимое дополнение, без которого Скобелев может показаться шовинистом, одержимым кровной и беспричинной ненавистью ко всем без разбора немцам.
20
В 90-х гг. Ф.Э.Келлер был директором Пажеского корпуса. Бывший паж А.А.Игнатьев вспоминал: «…пылкий, увлекающийся граф Келлер, ничего, впрочем, не сохранивший от своего когда-то немецкого происхождения… стремился прежде всего воспитать в нас, будущих офицерах, то чувство личного достоинства, которое Скобелев считал основой воспитания не только офицеров, но и солдат. Командуя отрядом в русско-японскую войну, Келлер погиб во главе сибирских стрелков так, как о том всегда мечтал его бывшей начальник: на командном боевом посту» (ЦГАЛИ, ф. 1403, оп. 1, ед. хр. 75, л. 18–19).