Такова история недолгой семейной жизни Скобелева. Нельзя умолчать, что, вступая в брак, 31-летний полковник далеко еще не созрел для семейной жизни, до понимания святости брачных уз. Даже в день свадьбы поведение его было анекдотическим. После венчания молодых ждали на Английской набережной в доме князя Меншикова, дяди молодой жены. Собрались родственники, приехала Мария Николаевна. Скобелев же исчез. Гости разъехались, так его и не дождавшись. Как смотрел Скобелев в это время на брак, можно представить по воспоминаниям того же Врангеля. «Скобелев, крайне предусмотрительный в делах службы, в частной своей жизни был легкомыслен как ребенок, на все смотрел шутя… я узнал о его женитьбе. На следующий день мы встретились в вагоне по пути в Царское. Я его не видел два года и не узнал. Он удивительно похорошел. Разговорились.
— Что ты делаешь вечером? — спросил он…
— Ничего.
— Поедем к Излеру, потом поужинаем с француженками.
— Да ведь ты, кажется, на днях женился, — вспомнил я.
— Вздор. Это уже ликвидировано. Мы разошлись. Знаешь, что я тебе скажу. Женитьба — ужасная глупость. Человек, который хочет делать дело, жениться не должен.
— Зачем же ты женился?
— А черт его знает, зачем. Впрочем, ведь это ни к чему не обязывает».
Читателю, наверное, хочется знать: а что собой представляла эта княжна как личность?
В том-то и дело, что М.Н.Гагарина была бы для Скобелева вполне подходящей подругой жизни. Она была умна, ровна и уживчива. Скобелев за ее кроткий нрав называл ее чудным ребенком. Ее портрет (насколько мне известно, единственный в литературе) помещен в работе М.И.Полянского. На нас смотрит строго одетая молодая женщина, не красавица, но не лишенная привлекательности, лицо серьезное, взгляд умный, без тени кокетства. К слову, хорошо ездила верхом. После свадьбы молодые супруги совершили верховую прогулку из Петербурга в Царское Село. Исход этого брака объясняется, возможно, еще и тем, что, как ни странно (ниже мы рассмотрим эту его черту), при всех великосветских связях Скобелева его не притягивало аристократическое общество. Княжна Гагарина не покорила его сердце. А позже он серьезно увлекся бедной девушкой, на которой едва не женился.
Весной 1875 г. Скобелев прибыл в Ташкент, в распоряжение штаба Туркестанского военного округа. Это третье, самое продолжительное пребывание в Туркестане принесло Скобелеву боевые успехи, славу и головокружительную карьеру.
Затишье в Туркестане было обманчивым. Опасность взрыва назревала в Коканде, где в 1873–1874 гг. народ уже поднимал восстание. Местный Худояр-хан, жестокий и подлый, задавил население налогами и притеснениями. Предостережения Кауфмана хан игнорировал. Не было ничего удивительного, что против него поднялось новое народное восстание. Начал мятеж его племянник Абдул-Керим, но был разбит и бежал к русским. После консультации с Петербургом Кауфман решил его выдать. Для разрешения этого и некоторых других дипломатических вопросов, а также чтобы убедить хана изменить отношение к народу, Кауфман направил к нему миссию в составе Скобелева, чиновника дипломатического ведомства Вейнберга, говорившего на местных языках, и свиты из 22 казаков и 6 джигитов. После выполнения этой задачи Скобелеву поручалось предлагавшееся им еще раньше щекотливое дело — посещение Кашгарии, находившейся под влиянием враждебной Англии, и демаркация границы. Одновременно он должен был, насколько позволят условия, провести политическую, военную и топографическую разведку страны. То, что Кауфман доверил столь ответственные задания Скобелеву, показывает, насколько высокого мнения он был не только о военных качествах, но и об уме и дипломатических способностях молодого полковника.