Полковник П. Д. Паренсов свидетельствовал: "Быть при Скобелеве, это значило пройти целую школу теории, применяемой тут же на практике... Однажды он прочитал мне целую лекцию об условиях стояния войск на бивуаке, о важности ассенизации бивуака и различных способах это устроить, в особенности, если предстоит на нем долгая стоянка".
...В любой войне начальниками различных степеней отдавались и будут отдаваться приказы. Не исключением на сей счет оказалась и турецкая кампания. Приказов и распоряжений отдавалось множество, и остается сожалеть, что вдумчивых, охватывающих все стороны боевой деятельности войск, явно недоставало. Скобелев же и в этом деле оказался новатором, а отданные им 12 и 13 октября приказы ввиду предполагаемой продолжительной осады могут и по сей день являться примером полного освещения вопросов, связанных с расположением войск на месте.
В этих приказах Скобелев и инженер, и заботливый тыловик, и врач словом, "отец солдату". А ведь этому отцу было только тридцать четыре года. Но и тогда он уже сложился как военачальник, вникающий во все тонкости войны, не привыкший считать какие-то одни ее стороны важными, а другие менее значительными. Скобелев исходил из принципа: "На войне мелочей нет".
Наконец монотонное течение событий прервало распоряжение Тотлебена: "Взять Зеленые горы". Это был первый бой, в котором дивизия в обновленном составе во главе с новым начальником должна была принять боевое крещение. Вряд ли стоит объяснять, что это значило для такого большого по тому времени соединения. Тем более что Скобелев решил занять гребни ночью. Пусть, как полагали многие, дело выеденного яйца не стоит, однако на сей счет Скобелев имел свои соображения. Он понимал, что неудача может отрицательно сказаться на моральном состоянии войск, и поэтому боеподготовке дивизии придавал большое значение. Основное - твердое знание задачи всеми участниками боя. И Скобелев добивался того, чтобы все, от полкового командира до солдата, четко представляли, что от них требуется.
В ночь с 23 на 24 октября войска заняли гору в деревне Брестовец, в одном километре от передовых турецких траншей на Зеленых горах. На эту высоту выдвинули батарею из двадцати четырех орудий и оборудовали ложементы для пехоты. Все делалось в абсолютной тишине, и только залп из всех орудий дал понять туркам, что спокойной жизни на этом участке пришел конец.
24 октября Скобелев с Куропаткиным и группой офицеров осматривали турецкие позиции. Противник вел себя в этот день беспокойно, словно чувствуя, что в русском лагере что-то готовится, его артиллерия не прекращала огня, разрывы гранат поднимали в воздух клочья земли. Скобелев намечал ориентиры, направление удара.
Накануне сражения 28 октября Скобелев провел смотр частей дивизии.
Ночь 29 октября выдалась на редкость темная. В кромешной тьме, молча, пробираясь виноградниками, шли цепи: в лагере турок безмятежное спокойствие. Гортанные перекликивания часовых лишь изредка нарушали полную тишину. И вдруг она огласилась тысячеголосым криком "Ура!", сходным со звуком камней, несущихся с гор с бешеной скоростью. Турки, застигнутые врасплох, не оказав какого-либо организованного сопротивления, бежали.
Таким образом, расстояние между редутами и теперь уже русскими траншеями сократилось наполовину. Но противник не имел ни малейшего желания оставлять столь долго укрепляемую им позицию и, не откладывая дела, еще до рассвета предпринял несколько контратак, поддержанных огнем артиллерии. И вновь понадобились уверенность и распорядительность Скобелева, чтобы вернуть на позиции дрогнувших и отразить контратаку. Первый гребень Зеленых гор остался в руках русских. И хотя дивизия в этот день действовала успешно, Скобелев, отдавая должное участникам боя, в своем приказе подробно остановился на всех недостатках, напомнил, что стыдно бегать от турок, которых отцы и деды лихо побеждали.
"Ужасная ночь! - вспоминал очевидец. - Серо и туманно утром. Кончился бой - опять за лопаты и кирки. В траншеях печурки. Для Скобелева в середине траншеи было выбито небольшое пространство земли. Насыпали соломы. Скобелев лежал на бурке. После появились железная кровать, стол, табурет, настил, печка. Но редко кто видел Скобелева отдыхающим".
Переезд Скобелева со штабом в первую траншею некоторые приняли за фарс. Конечно, хаты деревни манили теплом и уютом. И командиры больших и малых рангов не спешили расставаться с ними. В понимании же Скобелева война ничем не напоминала увеселительную прогулку, а была тяжким трудом с потом и кровью. Он был тружеником на войне, и не случайно о жизни 16-й дивизии, о ее командире вскоре заговорила вся армия. Где лучшие землянки - Скобелева, где солдаты тепло одеты и сыты - у Скобелева, где болезней меньше - у Скобелева. Не удержался от соблазна посетить расположение дивизии и сам великий князь - главнокомандующий.
- Это что за краснорожие?.. - пренебрежительно обратился он к шеренге солдат. - Видимо, сытые совсем.
Для Скобелева так и осталась непонятной эта фраза, выражавшая то ли полное удовлетворение, то ли намекавшая на сибаритство. Уместно будет сказать, что к высокопоставленным визитерам Скобелев относился, по меньшей мере, неуважительно. Предлагая "прогулку" под огнем, он у многих отбил охоту приезжать на Зеленые горы без дела...
Весь ноябрь русские и турецкие артиллеристы соперничали в меткости и маневре огнем. Надежда вернуть первый гребень не покидала турок, и они по нескольку раз в день атаковали скобелевские траншеи. После очередного приступа, в котором турки понесли весьма чувствительные потери, безнадежность затеи стала очевидной, и на участке Скобелева установилось относительное затишье.
За этот небольшой период боев Скобелев дал возможность всем полкам проверить боеготовность и побывать в огне. Так приобреталась уверенность в собственных силах, складывалась атмосфера взаимопонимания и взаимовыручки, которой вскоре на всю Дунайскую армию прославилась 16-я дивизия, буквально на глазах превратившаяся в слаженный боевой организм.
Ни суровые климатические условия, ни трудности окопной жизни не сломили у русской армии уверенности в окончательной победе. Скобелев немало сделал для восстановления духа войск, но можно представить, что творилось у турок, когда из русского лагеря доносилась музыка, песни, ликующие возгласы, которыми солдаты сопровождали известия об успехах на других участках. Неспокойный сосед оказался у Осман-паши. И именно в этот период Скобелев, ранее без единой царапины выходивший из самых яростных сражений, был дважды контужен.