Нужно будет протереть катаракту, совсем жизнь перестал видеть…
Монолог Мару.
Первое, что я помню в жизни… зеленый цвет, всё вокруг зеленое и живое… а еще было тепло. Потом я узнала, что это деревья и теплые руки, держащие меня. Я узнала, что такое человек… их было двое. Я узнала, что такое улыбка и радость, мне были рады. Я узнала, что такое кровь и жизнь… моя жизнь была очень стремительной.
Каждый день я узнавала что-то новое… он учил меня, щелкая пальцами по голове. Сначала я познавала что-то простое то, что можно увидеть глазами — трава и солнце. Когда я стала старше, от мыслей у меня болела голова… он назвал это чувствами.
Я много думала, мне снились сны. Я узнала, что такое личность… я чувствовала что-то странное, он назвал это помешательством. Я пробовала учиться пользовала им и впервые узрела, что в жизни есть что-то неприятное, не такое приятное как солнце.
Я ощутила ужас… я боялась смотреть, что у него внутри… я не понимала до конца… потом я узнала — что такое жестокость, он был жесток, беспощаден… Но со мной он был спокойнее. Он пугал меня, но я знала, что мне нечего бояться.
В ту ночь, когда я сожгла тьму и положила руку на лоб, я увидела… ВСЁ! Знания… очень много информации, незнакомые слова и предложения всколыхнули мой разум. Бетонные здания, наука, технологии, космос, самолеты и поезда. Я словно жила в том мире, из которого он пришел.
Я с ужасом вспоминаю те две секунды… я случайно почувствовала то, что он чувствует постоянно всего на ДВЕ СЕКУНДЫ! Я выбежала из повозки, убежала глубоко в лес и рухнула на землю. Я плакала, так сильно рыдала… как он это переносит… я валялась на земле и сжимала грязь в кулаке, мне было трудно дышать от горя.
Я узнала, что такое бог и сразу возненавидела его!
Как ты мог такое допустить!
У него в душе зияет дыра… Черный цвет самый яркий в его жизни… Он — это ад в материальном обличии. Он самое любящее существо на свете, он сильнее всех жаждал любви и отчаявшись, заменил её на страдания!
Я не хочу, чтобы он смешивал любовь и страдания в один флакон… это же яд. Он уважает страдания, и даже научился испытывать от них удовольствие. Несчастная или неполученная любовь, удовлетворяет его потребность в сильных ощущениях.
Господи, ну зачем он определяет силу любви в мучениях… Своей любовью он пригвожден к жизни, как мертвое насекомое к картонке для аппликации.
Я до сих пор многое не знаю, но в одном уверена точно… он подарил мне жизнь и украл моё детство. Он стал для меня отцом, братом, другом, наставником… он стал для меня всем… и главное, он стал моим любимым.
Сегодня, я смотрела на него и все прочие переставали существовать… они отделялись железной стеной. Мне стало так всё равно на остальной мир, пусть он делает с ним и со всеми его обитателями что захочет.
Для меня есть только он, и я брошу вызов его страданиям!
Глава 14
После каждой тренировки, бойцы сбрасывают десятки килограмм. К вечеру их кожа свисает как после липосакции, но плотный ужин всё возвращает в норму. Голод лучшая приправа, мы как саранча, можем сожрать целый заповедник за три дня. Один только Гулливер съедает четырех оленей, зафаршированных собственными детьми, аппетит у него сильнее чем у «Обеликса».
Даже птицы бояться летать над головами, мы сшибаем их камнями и не важно на какой высоте, у Герасима такой замах, что можно спутники сбивать, и чтобы не терять возможности лишний раз нагрузить моих ребят, я велел забить и зажарить лошадей.
Зачем нужны эти бесполезные создания, если мои бойцы тянут повозку эффективнее чем бурлаки.
— Быстрее! Кто-то захотел, чтобы его в жопу ужалили? Я для профилактики подгоняю их, вот только Викентий от моих слов, наоборот замедлился…
— Я имел в виду кинжалом! Вот теперь притопил…
Нам очень повезло с поваром, Кондратий, еще один член моего отряда, в прошлом мясник. Очень надеюсь, что от тел врагов он тоже научится быстро отделять филейные части. Мы с Мару лежим на крыше повозки свесив ноги, кушаем жаренных лягушек и перекидываемся словами.
— Скажи, а что вдвоем делать веселее чем одному? Спросила она.
Хмм, вопросы у неё с каждым днем всё интереснее и интереснее, не думаю, что она хочет услышать что-то пошлое в ответ, она все же еще ребенок… потому отвечу нейтрально.
— В шахматы играть.
— Верно. Улыбнулась она. — А если я вырежу фигуры, поиграем потом? Я думал она спросит, что это за игра такая… Не помню, чтобы объяснял ей правила…