Сегодня его не было.
– Ну, вот наконец-то, – вслух сказала молодая женщина, – можно спокойно подумать, о чем хочешь, без посторонних…
Но спокойно не получалось – надо было торопиться. Сколько раз Рита клялась себе выходить раньше, но какой-то удивительный внутренний таймер, высчитывающий все до секунды, приводил её на работу ровно во столько, во сколько надо, чтобы подняться в учительскую, поздороваться, взять журнал и прошагать в класс под звуки трезвонящего звонка. То ли срабатывал внутренний механизм защиты – меньше времени на общение – минимальное участие в сплетнях. Рите нравилось общаться с детьми и не очень – со взрослыми. И до уроков, и во время перемен, и после уроков учительская гудела как улей, в котором мечутся растревоженные пчелы. Отдохнуть или сосредоточиться было невозможно. Учителя один за другим бегали к медсестре за таблетками «от головы». Это был феномен – каждый индивидуум в отдельности был прекрасным человеком, интересным, душевным, эмоциональным, «правильным», т. е. скорее твердо знающим как вести себя «правильно», нравственно, и могущим все эти моральные устои озвучить в любой час дня и ночи, и не просто озвучить, а и «вдолбить» всем желающим и не желающим… каждый в отдельности… а вот когда они собирались по несколько человек… или все вместе… Рите иногда хотелось взять скотч и заклеить им всем рты… Хотя… когда заканчивался год, проходила последняя линейка, затихал последний звонок, детей распускали на каникулы, накрывались столы и все сотрудники, от уборщицы тети Маши до директора Эдуарда Вадимовича садились за общий стол, и завуч Ольга Степановна говорила проникновенные, по настоящему сердечные слова, что вот мы, мол смогли выстоять, выдержали и этот учебный год, и благодарила, её вместе со всеми охватывало чувство единой семьи, пусть со своими проблемами, но все-таки семьи, и учитель физкультуры, поднимая стопку с сорокоградусной, напевал «День Победы, День Победы, День Победы»… Они действительно все выкладывались, уставали и волновались, старались выполнять все эти непомерные, зачастую лишенные здравого смысла требования… она чувствовала, как привязалась к ним. На душе становилось так тепло-тепло и хотелось, чтобы это ощущение длилось подольше… но… «люди – не ангелы»… Первые чистые душевные порывы… потом открывались рты…
– Маргарита Николаевна! – завуч замолчала, пережидая трель звонка. Она стояла в дверях учительской, а Рита как раз достала журнал 11-Б класса. Они молча смотрели друг на друга, и Рита пыталась понять, что не так она опять сделала. – Маргарита Николаевна! На вас сценарий и вся подготовка утренника, или вернее вечера новогоднего, для старшеклассников, вы не забыли? Так не вовремя наша Лиля Михайловна в декрет ушла, работы прибавилось всем.
Молодая учительница литературы улыбнулась.
– Я помню, Ольга Степановна! Мы уже в процессе, ещё времени достаточно, мы успеем! Я пошла на урок?
Завуч улыбнулась.
– Мне нравится, как вы работаете, только с демократией не переусердствуйте. Идите, Рита.
– Спасибо. – после таких слов у неё вырастали крылья. Почему она так зависит от похвалы, от одобрения других людей? Синдром маленькой девочки… как она зависела от настроения мамы и отца. Стоило ему повысить голос, сказать что-то строгое или критичное и все, глаза наполнялись слезами. Она постояла перед классом… родители… это всегда было больно…
– Маргарита Николаевна! А чего вы не заходите? – Рита повернула голову, Илья стаскивал на ходу шапку одной рукой, держа в другой рюкзак. – Молитесь, что ли? Отче наш читаете?
– Почему бы и нет? – молодая учительница улыбнулась. – Заходи в класс, я за тобой.
Глава 9
Так много хотелось сделать, было так много идей, но… это не то что раньше… платье из марли пошили, накрахмалили и новогодний наряд готов, мальчишкам и того проще, белая рубашка, черные шорты, ушки зайчика, кусочек меха к шортам прихватили несколькими стежками. Старшим конечно сложнее, но все равно не то что сейчас… Сейчас одной самодеятельностью, одним энтузиазмом не обойдешься… нужны деньги… Хотя, конечно, без энтузиазма никуда. Рита бежала по ступенькам вниз, лифт опять не работал, и думала обо всем сразу, хорошо, когда молодой, ещё всего хочется, все интересно, энергии много. Вчера они обсуждали со старшеклассниками предстоящий праздник, она предложила сценарий, ребята одобрили, разобрали роли, пришлось даже голосовать, договорились, что каждый ещё подумает, может добавит что-то, т.е. у неё была основная идея, и её можно было дополнить… творческое пространство… «Дерзайте» – она сказала и теперь предвкушала последствия. Она старалась думать обо всем на свете, только чтобы не думать о НЕМ… ведь это было глупо, очень глупо… ведь сразу видно, что у них нет ничего общего, и отношения обречены, вопрос только во времени. Месяц? Неделя? Как-то пару лет назад она познакомилась на конференции учителей с приятным мужчиной, тоже педагогом, правда он преподавал трудовое обучение, но не в этом дело. Поначалу ей показалась, что это ОН, тот, которого ждала… как она радовалась… бежала на свидания… не то, чтобы она влюбилась с первого взгляда, нет, просто он понравился ей, он соответствовал каким-то её внутренним представлениям о МУЖЧИНЕ. Можно было дать себе волю и ПОЛЮБИТЬ. Любить – это то, чего жаждала её душа. Внимательный, благородный, уверенный… он так многозначительно молчал, и предполагая, что перед ней – целый мир, целая Вселенная, Рита заливалась соловушкой, она читала ему любимые стихи, раскидывала перед ним тончайшую многоцветную причудливую ткань своего восприятия мира. Она летала. Он молчал и только загадочно улыбался. А потом, когда он стал наконец говорить, Рите показалось, что она слышит свист, хруст… хруст сломанных крыльев, свист стремительного падения и… удар о землю, прямо грудью, тем местом, которое человек показывает, когда говорит – «душа болит». Вдруг сразу стало скучно, тоскливо и пусто. Он стоял перед ней и внешне ничего не произошло. Но… праздник закончился, огни погасли, было темно и неуютно… и захотелось уйти, остаться одной… одиночество одной лучше, чем одиночество вдвоем… Ты все равно один, только у тебя ещё нет НАДЕЖДЫ… паршиво, когда нет даже надежды… Влачить жалкое существование? Рита часто мыслила строчками из книг… Книги… вот они никогда не обманывали, не предавали… И дети, такие разные… живые, настоящие… Они ещё не умели так лгать, как взрослые, пытались, но только, если ты сам лгал… или вынуждал их, загонял в тупик.