Очнулась я от пульсирующей боли в ноге, но мне было тепло, просто жарко, хотя я и продолжала так же лежать на полу. Распахнула глаза и увидела перед собой сморщенное старушечье лицо с прищуренными внимательными глазами, а которых не было и капли старческой пелены, что бывает у многих пожилых людей, когда радужка становиться блеклой, выцветшей. Эти глаза не сочетались с морщинистым лицом и дряблой кожей старушки.
- Девонька, пришла в себя. Вот и хорошо. Но ты уж извини, мне тебя на лавку не поднять было. А может, сейчас постараешься подняться? – спросила хозяйка дома. Одета она была опрятно и чисто, я бы даже сказала с былым вкусом. На деревенскую жительницу она походила мало. Вон, платье с окантовкой из кружев, правда они в тон платья, не выделяются, но деревенская бабушка бы одевалась проще. Уж деревенских баб она видела, когда путешествовала с отцом по Лавийскому герцогству. Те рядятся в домотканые платья, отбеленные и украшенные простой вышивкой, да подпоясанные всегда фартуками. А на этой старушке поверх платья одет был жакет с пуговицами, да не деревянными, какими пользовались крестьяне, а перламутровыми, из ракушки.
Я попыталась встать, но сил хватило только поднять голову, которая почти сразу упала на пол, гулко отозвавшись болью.
- Ладно, ладно, лежи так. Я сейчас тебе подушку и плед на пол брошу, не так жестко будет. Потом на лавку переползешь, - скомандовала хозяйка и вернулась с подушкой и одеялом. Устроила меня удобнее, а потом напоила каким-то отваром. Пряным, но горьковатым на вкус.
- Пей, пей, тебе сейчас полезно. Много крови потеряла, хотя регенерация у тебя хорошая, быстро на ноги вскочишь. Рану я тебе промыла, сапоги почищу. Потом поедим, кашу сейчас сварю. Разносолов у меня тут нет. Будешь кашу? – спросила старушка.
Я утвердительно качнула головой, поняв, что хочу есть. Но сон сморил меня быстрее, чем думы о еде.
Разбудило меня мурлыканье, что-то пушистое терлось о моё лицо. Кошка или кот!
- Вот поганка, ты Киса, - услышала я ворчливое бурчание хозяйки. – Ведь сказала, чтоб не лезла, но нет же, надо сунуть свой нос, куда тебя не просят. Иди лучше мышей ловить! Опять мешок с крупой прогрызли. Нам так до тепла провизии не хватит. Вот будешь тогда мышей нам двоим ловить.
Кошка фыркнула лишь на это заявление, но от меня отошла. Открыв глаза, я увидела только белую спинку и пушистый хвост с черным пятнышком на кончике.
Прислушалась к своим ощущениям. Слабость еще была, но нога не болела. Встала сначала на четвереньки, а потом, держась за лавку и стенку, выпрямилась и окинула помещение. Я стояла почти у дверей небольшой комнатки, основное пространство которой занимала печка, от которой шел жар. В углу у окна располагался стол, на столешнице дымилась кастрюля. За печной виднелся край топчана с подушками и одеялом. Там же висела тулуп, а на соседнем крючке была повешена пушистая шаль.
- Встала, девица, - прошелестел голос старушки. – Проходи к столу, присаживайся.
И она указала на небольшой кованый сундук, покрытый рогожкой. Видимо, он служил как табурет. Второй табурет стоял тут же.
- Меня бабушкой Уликой зовут. Я тут одна живу. С кошкой. Давно очень. Травы летом собираю, отвары варю, да в деревне все на продукты и одежду меняю. Зимой никуда не хожу. А ты откуда здесь взялась? – поинтересовалась хозяйка, накладывая мне кашу в тарелку и отрезая хлеб от каравая. А я подумала, и все рассказала. А что скрывать? Ясно же, что бабушка с моими похитителями не связана.
- Вот оно как? – протянула Улика. – Ты не бойся, я тебя не выдам. А вот то, что разбойников нынче развелось, это плохо.
- А если мой похититель сюда явится? Что делать будем? – задала я мучивший меня вопрос.
- Не переживай. Я сейчас амулет отвода глаз на двери повешу, так никто мою избушку и не увидит. Слазь с сундука, - скомандовала хозяйка. Я соскочила и пересела на табурет, а она долго что-то перебирала и перекладывала, то разворачивая, то сворачивая какие-то сверточки и пакетики.
- Вот! – радостно воскликнула она, показывая мне блестящую золотом круглую бляшку, похожую на монету, но имеющую колечко сбоку. Потом она метнулась к дверям, да так шустро, что я опять удивилась её живости. Она выскользнула в двери, но через несколько секунд вернулась в дом, запуская за собой волну холодного воздуха. – Сейчас пусть хоть рядом пройдут, а ничего не увидят и не унюхают. Хороший амулет, старинный. Дай боги памяти, вроде второй мой поклонник подарил… - тут она задумалась, но потом махнула рукой и произнесла. – Не важно… Хорошо, что вспомнила, что он у меня есть. Память то старушечья.