Но глаза смотрели озорно и ярко, совсем не по-стариковски.
- Спасибо, бабушка Улика, - с признательностью поблагодарила я хозяйку. – Вы меня спасли, но как бы мне о себе мужу весточку дать? У вас там, в сундуке случайно почтовой шкатулочки нет? Может, забыли?
- Вот чего нет, того нет. Я когда в лес-то ушла, все связи с прошлым оборвала, и вестников мне слать некому. Не медведям же в дремучей чащобе. Да ты не переживай, милая. Что-нибудь придумаем. Переждем немного, чтоб увериться, что тебя твой похититель больше не ищет, и найдем способ связаться с внешним миром, - успокоила меня бабушка.
А поутру, когда я вышла на улицу набрать снега, чтобы растопить его для умывания, весь снег на полянке перед избушкой был утоптан множеством следов. Я в панике заскочила за дверь, запирая её на запор.
- Там, там…следы… - только и могла выдавить я из себя. Все казалось, что в дверь, на которую я опиралась, забарабанят.
- Ну и что? Подумаешь, следы! Утром рано были два всадника, объехали дом по кругу раза два и убрались опять в чащу. Говорю же, амулет очень хороший. Сейчас таких не делают.
- А вдруг вернуться? – не могла успокоиться я.
- Опять уедут, - просто ответила старушка. – Умывайся и давай завтракать. Каша стынет.
Так я прожила у Улики несколько дней. Бабушка немного рассказала о себе. Оказалось, что она была магиней, даже училась в академии, а потом работала в патруле с мужем. У неё был сын, тоже одаренный мальчик. Но потом случилось несчастье, муж и сын погибли, а она ушла от людей. Так и живет, но сколько – ответить не смогла, сказала, что потеряла счет годам. Жалеет ли она о своем выборе? Нет! Может это эгоизм, но Улика не могла смотреть на то, что люди продолжают жить так же, как будто не ушли из жизни её муж и сын. Она не смогла общаться с ними, как прежде, ей было тяжела среди них, хотя они пытались окружить её теплом и заботой, но женщина посчитала лучше побыть одной. И она привыкла к одиночеству. Оно её не тяготит. Тем более, что её любимые муж и сын всегда с ней.
Грустная история жизни – подумалось мне. Тяготами одиночества и суровой жизни в лесу эта женщина заглушала в себе боль о тех, кого потеряла.
Следов вокруг избушки больше не было, да и сами они несколько раз выходили на разведку, проверить ходит ли кто еще по лесу. Даже доходили до постоялого двора, который сейчас представлял жалкое зрелище. Из-за забора было видно, что почти все окна второго этажа были выбиты, пахло гарью. Люди отсутствовали. Оказалось, что этот постоялый двор всего в двух часах ходьбы от избушки Улики, а я шла почти полночи, видимо кругами бродила.
- До ближайшего села отсюда идти часов пять, - сказала бабушка. – Когда силы были, я за четыре часа доходила, а сейчас быстрее пяти не получается. А когда обратно с продуктами возвращаюсь, то все семь часов ползу. Завтра туда схожу, проведаю. Скажу, что соль кончилась, а то я так к ним зимой не прихожу. Тебя не возьму, - продолжила она, когда увидела мой просящий взгляд. – Вдруг похитители в деревне побывали, а староста там жмот прижимистый, что за денежку удавится. И если ему за сведения о тебе заплатили, выдаст и не устыдится. Одна пойду, а ты пока в избушке приберешься, одеяла прохлопаешь по снежку, половички вытрясешь, а то мне уже тяжело.
Я еще не раз за вечер просила взять меня с собой, но Улика была непреклонна и утром рано ушла одна. Мне же пришлось трясти половики и одеяла, хотя я этого никогда не делала. Вот где это видано, чтобы дочь герцога и жена герцога половики от пыли трясли. Да вся эта пыль мне на лицо и осела. Пришлось после генеральной уборки носить снег, воду греть и стирать одежду, а затем мыться самой. Так что к вечеру я так устала, но зато поняла, как устают горничные, когда такую уборку затевают в замке. Уснула, как провалилась в черноту без сновидений.
Разбудило меня шипение кошки, что стояла на столе перед окном, выгнув спину и подняв дыбом шерсть. Там, снаружи, кто-то был. От страха я боялась сначала даже пошевелиться, но любопытство победило, и я тихо ступая по половицам, пробралась к окну, отодвигая кошку, что почти загораживала его. Там, на белом снегу четко были видны два всадника. Они видят избушку?