— У нас будет наследник, — объявил Эйрих. — Королева ждет ребенка.
На мгновение Дойл опешил — он ожидал сообщения о катастрофе, о бунтах, чуме, нападении ведьм — но не о ребенке. Но потом почувствовал, как на губах невольно появляется улыбка. Королева выглядела довольной и надутой, как жаба, но впервые показалась ему почти приятной. Он опустился на одно колено перед ней, не думая о боли, и произнес:
— Пусть хранит вас Всевышний, ваше величество.
Королева сморщила востренький носик и прошипела:
— Вам не обмануть меня этой льстивой миной, милорд Дойл. Я почти уверена, что вы уже думаете, как бы подлить мне в вино полынь-травы, чтобы уничтожить драгоценный плод.
Дойл не отличался особой резвостью, но на ноги вскочил мгновенно, отшатнулся и спросил:
— Что вы имеете в виду, ваше величество?
Королева не успела ответить — Эйрих сжал ее плечо и мягко попросил:
— Не говорите глупостей, моя королева. Вы знаете, что милорд Дойл — самый преданный наш сторонник, охраняющий наш с вами покой ежечасно.
Королева ощерилась в улыбке и ответила:
— Конечно, ваше величество. Простите, милорд. Верно, это из-за тягости — мои мысли путаются. Пожалуй, мне стоит прилечь.
Она поднялась с видимым трудом, хотя на ее тонкой талии, еще больше утянутой цветными лентами, пока не наметилось хоть сколько-нибудь различимой округлости. Расторопный слуга кликнул придворных дам, и они увели королеву.
— Прости ее, брат, — повторил Эйрих, когда они остались одни.
— Она говорит только то, что думает вся страна, — дернул плечом Дойл. — Ничего больше. И знаешь, возможно, тебе стоит прислушаться к ним.
— Чепуха, — Эйрих рубанул ладонью по воздуху, потом подтянул к себе кувшин с вином, плеснул в кубок и хотел было отпить, но Дойл его остановил и сначала сам сделал несколько глотков. Король улыбнулся: — говорю же, что чепуха. Если бы не ты…
Он не закончил, но они оба знали, о чем речь. Дойл спасал Эйриху жизнь как минимум трижды за время войны, и бессчетное число раз за время мирной жизни.
— Если бы не я, большинства этих покушений не было бы, — отозвался Дойл. — Люди ненавидят меня. А за меня — тебя.
— Ты — причина, по которой люди не голодают сейчас. Твои, а не мои реформы дали людям хлеб.
Дойл тоже налил себе вина и облокотился плечом о стену. Кому какое дело было до его реформ, его идей и его побед. Достаточно было того, что на улице старухи шептались, будто в ночь его рождения бушевала буря, молния ударила в шпиль замка — и на землю пришло само Зло, но Всевышний не позволил ему скрыться среди обычных людей, наградив уродством без меры.
— Отпусти меня на север, — сказал он вслух. — Дай в подчинение северный гарнизон Креггот и замок Коготь. Я наведу порядок в землях вольных лордов, прекращу раз и навсегда набеги великанов, а заодно не буду мозолить здесь никому глаза.
— Мы уже говорили об этом. Мой ответ прежний — нет. Ты нужен мне здесь, брат.
— Не нужен. Тебе нужна любовь подданных — это лучший рецепт против заговоров и интриг. А у тебя каждый второй милорд совета думает о том, как бы меня поэффективнее прикончить. Я уверен… если я уеду отсюда, твоя жизнь и жизнь твоего наследника будет в куда большей безопасности.
— Хватит, — голос Эйриха вдруг стал твердым и жестким, а сам он чертами и поставом головы неуловимо напомнил отца, — я требую, чтобы вы прекратили этот разговор, принц Торден.
Эйрих нечасто называл его так.
— Слушаюсь, — ответил он, — мой король.
Эйрих улыбнулся — и сходство с отцом пропало.
— Выпей со мной за будущее нашего рода, Дойл. За моего наследника.
Дойл поднял кубок и осушил его до дна. Эйрих тоже выпил, а потом спросил:
— Что ты выяснил о леди Харроу?
— Ты хочешь поговорить о ее несомненных женских достоинствах?
— Нет, о твоих подозрениях.
Когда он этого желал, Эйрих мог быть крайне проницательным.
— И не думай, что я поверил, будто ты очарован ею. Прости, брат, но я убежден, что женщину, которая покорит твое сердце, ты просто выкрадешь из родного дома и утащишь к себе в покои, а не станешь приглашать на прогулки.
— Я не варвар, — Дойл ухмыльнулся, — но, возможно, ты прав. Я действительно подозревал ее… Однако сейчас эти подозрения не важны. Тебе уже сообщили…
— Что в тебя стрелял человек из гарнизона Шеана? Да. И я желал бы знать, почему он это сделал.
— Узнаешь.
Дойл хотел было пойти в темницу сразу же — чтобы не заставлять стрелка Тони Райта ждать, — но разговор с королем (а особенно короткий обмен репликами с королевой) разозлил его, эта злость тяжелым грузом легла поверх ночи, полной мутных сновидений, и прибавилась к волнению, которое вызывала в нем леди Харроу. Злость, бессонница и волнение — худшие советчики при допросе.