Обед. Они всего-навсего едут обедать.
Дорога до озера Тахоа по пустынной, вьющейся серпантином дороге заняла больше часа, но Сирена не имела ничего против. Небо было усеяно звездами, и их свет отражался от покрытых снегом горных склонов. За исключением нескольких так же медленно двигавшихся машин, вся дорога была в их полном распоряжении. Грейндж настоял на том, чтобы она села поближе к печке, то есть рядом с ним. У него в машине был неисчерпаемый запас кассет с рок-музыкой, которую они слушали, когда не разговаривали. Когда он начинал говорить, Сирена поворачивалась к нему, и его профиль становился с каждым разом все более и более знакомым. В остальное время она смотрела на сосны, которые на мгновение выхватывал из тьмы свет фар.
В полутьме небольшого зала отельного ресторана, висевшего над темным озером, они съели по бифштексу. Грейндж рассказал, что как-то раз летом пробовал поплавать в этом озере и чуть не отморозил ноги. Сирена смеялась, и он смеялся в ответ, а глаза его что-то говорили. Что?
Уплатив по счету, Грейндж решил показать Сирене частные коттеджи, расположенные по берегам озера. Вино растопило ее скованность, и она прислонилась к сильному плечу Грейнджа. Они выехали из ярко освещенного города и стали спускаться по узкой, как лента, осененной деревьями ухабистой дороге. Они выбрали, какой домик купили бы, если бы у них были деньги и возможность жить здесь.
– Вот этот. – Сирена указала на двухэтажный бревенчатый дом с балконом, окруженный деревьями. – Я бы все время проводила на балконе, глядя на озеро, считая звезды. А может быть… – она отодвинулась от его теплого бока и послала ему озорную улыбку, – а может быть, ловила бы рыбу на свои серьги.
Он снова притянул ее к себе.
– Вы замерзнете.
– Все это я бы делала летом. – С ним она чувствовала себя такой желанной, защищенной. Не одинокой. – А зимой я бы разжигала камин, пила горячий шоколад и читала.
– И все одна?
Он посмеивается над ней? Надеясь, что нет, Сирена обернулась к нему. Машина ехала медленней и медленней, пока не остановилась, проскрежетав покрышками по гравию. Все еще держась за руль одной рукой, Грейндж наклонился и поцеловал ее. Его правая рука поднялась от ее плеча к шее, прижала мочку уха, зарылась в волосы.
Поцелуй не был длинным. Он не был коротким. Если бы он продлился еще хоть мгновение, она уже никогда не захотела бы его прервать. А если бы он кончился раньше, она никогда не узнала бы, как замечательно он умеет целовать и как она хочет, чтобы он ее целовал. Она откинулась на спинку сиденья, чувствуя, сейчас потеряет сознание.
Казалось, что прошло много-много времени, прежде чем Грейндж прошептал:
– Так что же?
– О чем вы?
Он глубоко вздохнул, его грудь медленно поднялась и опустилась.
– Что вы думаете?
Сирена быстро заморгала, стараясь собраться с мыслями,
– О том, чтобы купить дом? Тогда мне придется покупать и снегоочиститель в придачу.
– Нет, не об этом. – Его тело содрогнулось от низкого, почти неслышимого смеха. – О том, что только что произошло.
Сирена старательно избегала его взгляда. Судя по всему, они были одни на узкой дороге, а обитателей коттеджей не интересовало происходящее снаружи.
– Мне… мне понравилось. Очень.
– Понравилось? Что ж, это только начало.
Спустя несколько часов Грейндж лежал в постели, слушая, как редкие машины проезжают по обледеневшему шоссе. Сирена спит в доме дяди и тети, свернувшись под старым пледом, и ни о чем не думает, а он, не переставая, перебирает в уме все, что случилось.
Почему он ее поцеловал?
Потому что ему казалось, что так было нужно.
Потому что он уже давно ощущает исходящий от нее внутренний жар, и не поцеловать ее было просто невозможно.
Потому что за несколько часов она перевернула его упорядоченную жизнь, и он нисколько об этом не жалеет.
Грейндж закинул руки за голову и уставился в потолок. Он никак не мог вспомнить, как пришло решение пригласить ее на озеро Тахоа. Но, наверное, как-то пришло, потому что она ответила «да», а он принял душ и побрился, прежде чем заехать за ней. Может быть, следовало повести ее в казино? Но когда они вышли из ресторана – что же они ели? – и оказались на тихой, сказочной улице, ему не захотелось ни с кем делить ее общество.
Потом она говорила о том, как будет сидеть перед камином, и он уже знал, что хочет целовать ее. Прикасаться к ней. Держать в объятиях.
И она не протестовала.
Если бы ему нужно было сравнить этот поцелуй с другими из его не слишком обширного опыта, он дал бы ему «пять с плюсом». Нет, «пять с тремя плюсами». Почему? Из-за обстановки? Потому что в тепле и уюте замкнутого пространства звучала мягкая музыка?
Потому что Сирена Айсом была цыганкой, может быть, в будущем очень богатой цыганкой, и потому что цыганка с банкиром могли оказаться вместе только по велению судьбы?
Черт возьми, он не знал. Он знал только, что хочет продолжения.
Почему? А почему нет?
Хороший вопрос, подумала Сирена Айсом, укрывшись пледом и пытаясь расправить его под подбородком. За маленьким окошком под крутым скатом крыши были видны звезды, луна и несколько несмелых облачков. Часы со светящимся циферблатом показывали почти два часа ночи. Грейндж, наверное, спит глубоким сном без сновидений, сном, не нарушаемым мыслями, которые не дают ей покоя уже несколько часов и не оставят ее до утра.
Почему, спрашивала она себя снова и снова. Конечно, немалую роль сыграли атмосфера, музыка, деревья, темная глубина машины. Но ничто или почти ничто в ее непродолжительных отношениях с Грейнджем Ланкастером не указывало, что дело примет такой оборот. Что она будет испытывать смущение и тревогу.
Хватит задавать вопросы, приказала себе Сирена. Это случилось, и говорить тут не о чем. И, возможно, случится снова.
А если случится, то что она должна делать?
Сирена застонала. Если случится, значит, она проведет еще одну бессонную ночь. Это нечестно!
Но воспоминание о поцелуе Грейнджа обдало все ее тело теплом, лишило остатков спокойствия. Как это было замечательно! И разве теперь она может спать?
6
Сирена сидела в кухне тети Герти и созерцала плоды своего труда. Ровно четыре часа назад Герти обмолвилась, что у нее все никак не хватает времени покрасить потолок. Потом Герти пошла в магазин, но Сирена не отправилась вместе с нею, как делала это последние два дня, а сказала, что ей надо кое-что купить. На самом деле купить надо было только одно – краску. Оказалось, что она гораздо дороже, чем предполагала Сирена, но игра стоила свеч.
Получилось неплохо, и хотя она знала, что завтра плечи и руки будут ныть, не жалела, что взялась за дело.
До чего же странно, думала Сирена, отпивая маленькими глотками кофе и наблюдая, как сохнет краска. Ведь она всегда куда-то стремилась, искала новых мест и впечатлений, а теперь находит удовольствие в том, что гуляет по Сноу-Сити, живет у Герти и Гэллама, видится с Грейнджем, помогает наводить порядок в магазине.
Сирена закрыла глаза. Теперь, когда ее не отвлекала свежая белизна потолка, не было причины отрицать очевидное. Хотя и городок, и два милых пожилых человека, безусловно, имеют некоторое отношение к ее теперешнему состоянию, но истинная причина не в них.
Вчера, сразу после обеда, они с Грейнджем сели в машину и поехали в Скво-Вэлли. Они сидели у огромного окна бывшего олимпийского комплекса, а ныне лыжного курорта, пили горячий шоколад и наблюдали за ночными лыжниками. Как ни поддразнивала она Грейнджа, но так и не смогла уговорить его взять напрокат лыжи и костюмы и присоединиться к ярко одетым лыжникам, летящим вниз по круче. В действительности она была очень довольна, что он предпочел тепло и уют зала, потому что ей не пришлось демонстрировать свое далекое от совершенства спортивное мастерство и узнавать больше, чем хотелось бы, о работе врачей «скорой помощи».