Кирилл достал флягу, нацедил девушке ее порцию. Когда она выпила, отмерил себе. На этот раз он все-таки удержался: вылил не все, граммов двадцать оставил. Последние двадцать граммов…
Старик опять не пил.
— Вы и впрямь намерены тягаться с верблюдом? — грубо спросил Кирилл.
Он устал, и его раздражала эта странная выносливость.
— Когда полная фляга на боку… — сказал Старик.
— Да, знаю: пить не тянет, — сердито оборвал Кирилл.
Развели костер, поели. Кирилл, разделив пополам остатки воды, — набралось по одному глотку, — выпил с Симочкой.
«Вот и все, — подумала девушка. — Теперь только ждать…»
Она задремала. Вдруг ей послышался стрекот вдали. Да, явно — рокочет мотор, прерывисто, с выхлопами…
— Машина! — крикнула Симочка.
Второй машины в отряде не было, а сломанную, конечно, еще не могли отремонтировать. Но все же Кирилл прислушался, насторожился. Нет, все было тихо. Почудилось.
Симочка опять задремала, а Кирилл со Стариком молча лежали у догоравшего костра.
— Пить, — сквозь сон пробормотала девушка.
Кирилл поглядел на Старика. Тот делал вид, будто и не слышал Симочку.
«Так», — покачал головой Кирилл.
Симочка долго лежала тихо, потом вдруг встрепенулась:
— Пить!
Кирилл злобно поглядел на Старика. Тот по-прежнему делал вид, что все это его не касается.
— Послушайте, вы, — сказал Кирилл.
Он встал и пальцем поманил Старика от костра. Их мужской разговор не для Симочки.
— Вы слышите: девушка просит пить, — сказал Кирилл, когда они отошли.
Старик кивнул.
— Чего же вы так трясетесь над водой? Ведь скоро придут наши.
— Неизвестно: скоро ли? А сейчас, когда у меня полная фляга, всем нам, и Симочке в том числе, легче переносить жажду. Это психология…
— Насчет психологии я уже в курсе, — наливаясь яростью, прошептал Кирилл. — Короче: дадите девушке полстакана? Да или нет?
— Нет…
— Ах, так! — Кирилл шагнул к Старику. — Тогда… Тогда… Тогда я отниму у вас флягу. Да, отниму!..
Старик в упор поглядел в суженные, бешеные глаза Кирилла. Что он в них увидел — трудно сказать. Но отстегнул флягу.
— Берите…
Фляга оказалась подозрительно легкой. Кирилл торопливо шагнул к костру, отвинтил крышку. Наклонил флягу. Еще… Еще… Перевернул. Ни капли…
— Так! — он ошеломленно глядел на Старика. — К чему же эта комедия?
Старик молчал. Трясущимися пальцами разминал сигарету.
— Зачем все это? — повторил Кирилл.
И вдруг его осенило. Ну, конечно! «Все дело в психологии». Старик нарочно… делал вид, что у него полная фляга. Чтобы знали — есть резерв. На самый крайний случай есть резерв.
А сам-то не пил. Все им отдал…
Ранним утром пришли Мотя-Котя, принесли воду. Мотя развел костер, заварил густой зеленый чай. Сидел и мурлыкал:
К вечеру из лагеря прибыла машина…
ШРАМ НА БРОВИ
Игорь сидел у стола и читал «Всю королевскую рать». Жена категорически заявила (она все говорила категорически), что это — самая лучшая книга последнего года. За нее читатели прямо в драку (жена работала в библиотеке). А он… Как не стыдно! Впрочем, боксер и есть боксер! А еще воображает себя культурным…
Роман был и впрямь стоящий. С воскресенья Игорь как прилип к нему — не оторваться. Прочитал уже больше половины. Но сегодня — хоть убей…
Он сидел возле лампы, глядел в книжную страницу. Глаза прилежно перемещались по строчкам, но смысл как-то ускользал. Игорь делал усилие и вроде бы начинал что-то понимать, но проходила минута-другая, и снова строчки мелькали вхолостую.
Впрочем, давно известно: накануне боя все не клеится.
«Четыре — четыре», — опять подумал он.
Таков был счет встреч. Четыре боя выиграл он, четыре — Семен Дыня.
Вообще-то фамилия Семена — Дынин. Но товарищи звали его Дыней. Семен не обижался.
Был он плотный, как все полутяжеловесы. Резкий. И за словом в карман не лез. Обычно боксеры не речисты. Кулаки у них гораздо проворнее языка. И выразительнее.
И еще — увлекался он совсем уж не боксерским делом: бабочками. Собрал огромную коллекцию. В плоских ящиках, под стеклом, хранились самые разные бабочки: и малюсенькие, с ноготок, и гигантские, как блюдце. Бабочки всех цветов и оттенков: пурпурные и нежно-перламутровые, черные, как вакса, и пестрые, как игрушки для малышей.