«Лет шестнадцать, ну, семнадцать», — подумал лейтенант.
Он сказал:
— Сядьте к батарее.
Галя непонимающе посмотрела на него.
— Что?
Потом пересела. Туфельки она сняла и поставила на батарею, а ноги сунула меж труб. Без туфель, в этой домашней позе она стала совсем похожа на ребенка.
«Статья сто шестая, — подумал Стеринский. — Убийство по неосторожности. До трех лет…»
Он покачал головой и снова, потирая кулаком подбородок, медленно зашагал взад-вперед по дежурке…
«А все-таки неплохая девчушка, — думал он. — Честная. И не трусит. Понимает ведь: будут судить. Могла бы утаить. Авось не узнают. А она пришла. Сама. И выложила все…»
23 часа 25 минут.
Лейтенант позвонил по телефону в управление милиции.
— Товарищ дежурный по городу? Докладывает лейтенант Стеринский…
Кратко изложил историю с лекарством.
— Что собираетесь предпринять?
— Во-первых, свяжусь с ЦАБом[11]. Узнаю адреса всех Медведевых, проживающих в Ленинграде. Попрошу в первую очередь отобрать мне Василеостровских…
— Так. Дальше.
— Сейчас же пошлю людей во все детские поликлиники района.
— Однако учтите: ночь…
— Так точно, ночь. Но постараемся разыскать хоть вахтеров. Надо в регистратурах проверить картотеки. Выявить всех Медведевых. По карточкам узнаем, кто из детей Медведевых сейчас болен и чем.
— Так. Действуйте. О ходе розысков докладывайте мне каждый час.
— Есть докладывать каждый час.
Галя подумала:
«А почему они ищут только тут, на Васильевском? Может, ребенок живет вовсе в другом районе. Может, просто мать работает где-то здесь. Ну, возле своей работы и заказала лекарство…»
Хотела сказать о своих сомнениях лейтенанту, но промолчала.
Честно говоря, какой-то он… Несолидный… Молод слишком. И такой чистенький, аккуратненький. И зубы сверкают так, будто у него их не тридцать два, как у других людей, а все пятьдесят.
А в кино — умные следователи, они всегда пожилые, небритые, в мешковатых пиджаках и брюках с пузырями на коленях.
«Впрочем… Пожалуй, он прав, — подумала Галя. — Сперва надо искать на Васильевском. А уж если не найдется здесь, тогда по всему городу…»
О том же думал и лейтенант. Да, сперва — Васильевский. Все равно — весь Ленинград за одну ночь не обшаришь. А главное, — в аптеке забрали микстуру поздно вечером, около десяти. Значит, — кто-то близко живущий. Именно живущий, а не работающий тут: ведь в десять с дневной смены давно разошлись, а вечерняя еще не кончилась…
23 часа 35 минут.
Лейтенант Стеринский позвонил в «Скорую помощь»:
— Не поступал ребенок Медведев? Нет? Предупредите все пункты «Скорой». И «Неотложную». В любую минуту может поступить. Да, Медведев. Да, термопсис…
23 часа 40 минут.
Стеринский позвонил в ЦАБ.
— Вынуждена вас огорчить, — сказала дежурная сотрудница адресного бюро. — В Ленинграде более семи тысяч Медведевых. Пока мы выпишем адреса всех, пройдет неделя.
— А вы отберите только василеостровцев.
— Все равно. Потребуется два-три дня. А сейчас в ЦАБе я одна. Ночь ведь…
0 часов 10 минут.
— Выезжайте и просмотрите картотеки! — сказал Стеринский оперуполномоченным — Жаркову и Беленькому.
Жарков был молчаливый, а Беленький — говорун. И сейчас Беленький тоже ответил за двоих:
— Есть просмотреть картотеки поликлиник.
«Одно плохо: больные там не по алфавиту, — думал Стеринский, — по адресам. Как же искать?»
За окном уже нетерпеливо фырчали машины, а лейтенант все сидел, приставив кулак к подбородку: неужели просматривать сплошь картотеки всех детских поликлиник района? Адская работка!
— Ничего не попишешь, — вздохнув, сказал он Беленькому. — Придется крутить все барабаны подряд.
— Придется, — согласился тот и шагнул к двери.
— Да! И обязательно проверьте: не отложены ли у врачей отдельно карточки с последними, срочными вызовами?! Может, как раз там этот Медведев?!
— Есть!
Машины уехали.
…А дежурка жила своей обычной жизнью. Вот привели пьяного с разбитым лицом и слипшимися в кровавый ком волосами. Вот двое разъяренных мужчин притащили паренька: пытался снять колесо с их автомашины.
Все это было привычно. Семь лет, изо дня в день занимался лейтенант пьяницами и хулиганами, ворами и тунеядцами. Занимался усердно. Однако сегодня все это злило его. На счету каждая секунда, а тут… колесо! Подумаешь! Ребенок гибнет, а они — колесо!