Старик метнул из-под густых бровей хитрый взгляд:
«Понимаю! Самому неохота… Другим отфутболиваешь!»
— Учтите, — сказал старик. — Вам, может быть, кажется, это дело пустяковым, никчемным…
«Именно», — про себя подтвердил Андрей Прокофьевич.
— А в действительности это совсем не пустяк, — горячо продолжал артист. — Если хотите, это очень даже важное дело. С политическим резонансом. Да, да! Это, если хотите, знамение времени! Именно. Знамение времени! Угрозыск разыскивает не преступника, а героя! А?
«Хитро завернул», — улыбнулся Андрей Прокофьевич.
Но он уже почувствовал: отвертеться от настырного посетителя не удастся.
Неожиданно опять вспомнилось, как лет тридцать назад этот старичок метался по сцене, изображая пламенного мавра, как взрывался аплодисментами зал. И сам он, тогда еще совсем молодой, восторженно отбивал ладоши на галерке.
«Ну, что ж! — подумал он. — Попробуем. Знамение времени!»
Андрей Прокофьевич работал в разных отделах милиции, охотился за растратчиками и фармазонщиками, за спекулянтами и поездными ворами, налетчиками содержателями «блатхат». Но таких вот «застенчивых героев» он никогда не разыскивал. Как тут взяться?
— Изложите подробнее, — перешел он на свой обычный, суховато-деловой тон. — Как и когда это случилось? Приметы… — он чуть не сказал «преступника».
Артист охотно стал рассказывать:
— Было это вчера, утром…
— Точнее.
— В восемь тридцать, самое большее — в восемь сорок. Я всегда в это время совершаю утренний моцион. Ну, переходил я набережную Невы, у Литейного моста. И вдруг — машина…
— Какая?
— Легковая. Такси. Прямо на меня. И тут с тротуара, как молния…
Андрей Прокофьевич чуть поморщился. Опять эта молния!
— Рванулся парень, и буквально выдернул меня из-под колес. Он — на волосок от смерти…
— Номер машины? — спросил Андрей Прокофьевич.
Артист развел руками. До того ли было?!
— Как выглядит ваш спаситель?
Артист задумался.
— Среднего роста… Лет двадцати… В тенниске… — Он насупил брови, напрягая память, но больше ничего не припомнил и замолчал.
— Прекрасно! — сказал Андрей Прокофьевич. — «Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего!»
— Именно, — артист кивнул. — Но тем большая честь — разыскать…
— А мы люди скромные, за славой не гонимся, — сказал Андрей Прокофьевич.
Он уже чувствовал: дело, которое навязал ему этот старичок, совсем непростое. Никаких зацепок, никакой ниточки, за которую можно бы потянуть. И вообще, если вдуматься, преступника разыскать даже легче. Безусловно, легче! Преступник всегда оставляет улики. Хоть самые незначительные, но все же оставляет. А тут?
И потом преступник часто — рецидивист или, если не рецидивист, то почти всегда хулиган, тунеядец.
И еще: преступник нередко какими-то, пусть тончайшими, нитями связан со своей жертвой. Есть какие-то точки соприкосновения. А этот парень за минуту до своего самоотверженного поступка и в мыслях ничего такого не имел. Вот и попробуй разыщи его!
— Припомните, — сказал Андрей Прокофьевич, — парень ничего не говорил? Ни слова?
Артист поднял глаза к потолку.
— Нет. Впрочем… Чертыхнулся… Когда его задело.
— Задело? — Андрей Прокофьевич насторожился.
— Да. Слегка. Совсем слегка. Даже не задело, а так — погладило. Крылом машины.
Андрей Прокофьевич заставил артиста детально показать, как он шел, откуда вынырнула машина, с какого места бросился парень.
— Значит, машина ударила парня крылом в левое бедро? — сказал он, закуривая. — Так?
— Так, — согласился артист. — Но не ударила. Слегка зацепила. Парень даже не упал.
Андрей Прокофьевич жирно подчеркнул эту запись в блокноте: маленький, но все же след.
— А дальше? — спросил он. — Куда делся парень?
— Тут к остановке подошел автобус. И парень бросился туда. Я крикнул: «Постойте!» Но он на бегу махнул рукой: «Опаздываю!» — и вскочил в автобус.
— А вы говорили — ни слова не сказал! Значит, крикнул «опаздываю»?
— Да.
— Точно? Именно так: «Опаздываю»? Может быть, «опаздываю на завод»? Или «в институт?»
Артист пожал плечами.
— Нет, просто «опаздываю». А впрочем, какая разница?
— Большая. Мы бы хоть знали, где он работает. На заводе, в учреждении или в институте. Ну, ладно. А на какой автобус он сел?
Артист опять пожал плечами:
— Там ходят два маршрута: первый и двойка.
Через несколько минут, убедившись, что из старика больше ничего не выжать. Андрей Прокофьевич встал, на прощанье заявив, что вызовет его, когда возникнет необходимость.