— Господин Тревия, — Кот внезапно стал абсолютно серьезным, — мы с вами неплохо развлеклись, поиграв в грозный победивший Фиоль и слабую, проигравшую Империю. А теперь давайте уже работать по-настоящему. И вы, и я знаем, кто на самом деле выиграл эту войну.
Эшери прищелкнул пальцами два раза. Из темноты возник уже привычный адъютант и подал тонкую папку.
— Вот текст договора, который мне бы хотелось увезти в Аверсум. Ознакомьтесь.
Мотылек подлетел слишком близко к осветительному шару, вспыхнул, с треском скукожился и осыпался пеплом на лист, который фиолец держал в руках. Договор был составлен на фиольском языке.
— Границы в довоенных пределах. Пятьдесят тысяч золотом в качестве компенсации… финансовое участие в восстановлении анеботовых шахт в размере половины расходов… десять процентов от добычи в течении… шести лет?!!! Но это…
— Это анеботум, господин Тревия. Миллионы только прямой прибыли. Вы умеете считать до миллиона? — улыбнувшись выпученным глазам посла, Кот мягко закончил, — Это очень выгодный договор. В течение шести лет он окупится, минимум, шесть раз. Вы это почувствуете. А потом… если Империю устроит внешняя политика Фиоля, он может быть продлен.
Я вам искренне советую его подписать.
— Вы советуете мне предать собственный народ?
— Я советую вам не совершать ошибку за компанию с недалекими политиками, а подарить своей стране будущее.
Серьезным, вдумчивым Тревия понравился Маркизу гораздо больше, чем с этим своим нездоровым оскалом.
— За такой договор Священный Кесар нас всех отставит от двора, а то и сошлет в дальние провинции.
— По крайней мере, не казнит, — пожал плечами Эшери. — А дальше — жизнь переменчива. И благосклонна к терпеливым.
— На счет миллионов — это серьезно?
— Предельно, — заверил Кот.
— У вас найдутся перо и чернила?
Стук колес по мостовой давно стих в ночи…
— Будешь мое вино? Или другое найти?
— Я из твоих рук сейчас даже лошадиную мочу выпью, — откровенно признался ошарашенный Маркиз. — Ну ты и жук!
— Убеждение, компромисс, угроза. Всего три средства… но больше и не нужно.
— А тот договор, который ты навязал послу… Он в самом деле выгоден Фиолю?
— Да, очень, — кивнул Эшери. — Я мозги наизнанку вывернул, чтобы сделать его именно таким. В дипломатии нет и не может быть интересов во-первых — сиюминутных, во-вторых — личных, и в-третьих — выгодных только одной из сторон. Если ты заключил договор, выгодный лишь тебе и не выгодный твоему партнеру — это плохой договор.
— Но почему? — изумился Маркиз.
— Потому что в ближайшее время он будет пересмотрен при помощи армии. Ты сэкономишь тысячи жизней, если сразу бросишь его в огонь.
Где-то поблизости залаяли собаки.
— А помнишь?
— О, да… Отлично повеселились. Давай свою кислятину. Надеюсь, у меня не будет от нее изжоги.
— Давай сюда свой приказ. И почему эти клятые петли всегда так невероятно скрипят, а? Смазываешь их, смазываешь…
— Традиция, — открыть сейф коменданта Рахты оказалось той еще задачей. Не смотря на то, что все присутствующие имели право и обладали необходимым навыком. Но охранные заклинания такого уровня — не шутка, и, когда дверь, наконец, открылась, двое из троих украдкой облегченно вздохнули.
А третий сделал это открыто.
— Сколько раз вскрываем этот сейф, и каждый раз осеняю себя кругом, что опять пронесло.
— Ключ от корпуса, ключ от камеры, ключ от антимагического браслета. Порядок. Удивительное, все же, дело. Сколько служу, а такого не видел.
— Ну, не гони. Помилования были. На коронации, на рождение наследника… В этот раз, похоже, на свадьбу?
— Тут другое. Не помилование. Признание невиновным и полное восстановление в правах.
— Смертника? — выпучил глаза тот, кто осенял себя кругом у сейфа.
— Да, вот так. Смертника. За два дня до казни. Повезло парню.
Весь дальнейший путь они проделали в молчании. Старший мысленно репетировал речь перед невинным узником — слова не складывались, толковые мысли разбежались. И когда перед носом возникла тяжелая, низкая дверь камеры, он махнул рукой и решил, что для приговоренного к казни сама жизнь и свобода — уже такой подарок, что никакая речь не понадобиться.
Речь и в самом деле не понадобилась. Камера оказалась пустой.
Абсолютно и совершенно пустой. Узник исчез. Троица добросовестно обшарила взглядом все небольшое пространство, заглянули под кровать… Осужденного Винкера словно прибрали демоны.