Теперь я припоминала чуть более отчетливо. После пения я была полна уверенности и оптимизма относительно своего будущего, как вдруг появился Роджер с еще одним парнем. Народ был с ним не слишком любезен, и мне это казалось забавным, потому что он заслужил все эти злобные и ехидные замечания в свой адрес. Но ребята вели себя все более грубо, и мне стало как-то не по себе. Сначала кто-то швырнул кубик льда ему прямо в голову, а потом, когда запели «Копакабану», один из ребят переделал текст и спел: «Его звали Роджер, и он был болван. Он так высоко подтягивал штаны, что задница торчала выше пуза». Роджер, разумеется, попытался обратить все в шутку, но явно был смущен — любой на его месте смутился бы. Я подошла и поздоровалась с ним.
Мы разговорились, и мне показалось, что его намного больше обеспокоила история с увольнениями, чем он демонстрировал на совещании. Все дело представало в несколько ином свете. Я увидела его уязвимую сторону и посочувствовала ему. В конце концов, он просто человек, который выполняет свои служебные обязанности.
Мы поболтали еще немного, а потом Роджер пригласил меня потанцевать, и я согласилась. Честно говоря, я думала, у него обе ноги — левые, но Роджер удивил меня. Может, на работе он и бродил по коридорам как неуклюжий увалень, но на танцполе он оказался легким как перышко. И ловким — он вращал меня, как балерину. Закружив волчком, направил в сторону зрителей и в последний миг привлек обратно к себе. Он был как Тони Манеро в «Лихорадке субботнего вечера», а я — как… я была, как… та девушка в кино… не важно, как ее звали. Черт возьми, как это было классно!
Через некоторое время, после одного из вращений я оказалась в объятиях Роджера. Прижавшись к нему спиной, я продолжала танцевать. Не помню, какая песня звучала. Помню лишь ритм: ба дада ба да да. Ба ба! Ба дада ба да да! Ба ба! Когда музыка закончилась, я повернулась и взглянула Роджеру в глаза. Он казался таким милым… и одиноким.
Следующее, что я помню, — это как мы на улице садились в такси. Мы собирались в другой бар, но когда после одного из резких поворотов я очутилась на коленях Роджера, планы изменились. Дальше все в тумане. Помню, как меня несут на руках вверх по лестнице, кажется… а потом… потом… потом это случилось. Да, именно так. Коротенькая забава на матрасе. Дважды, кажется.
О Господи!
Поверить не могу, что я это сделала. Не могу поверить, что сделала это. Какая же я дура — о, какая я дура! Я не просто переспала вчера с Роджером, мужчиной, который редко стирает брюки, — все гораздо хуже. Я не просто переспала вчера с Роджером, мужчиной, который носит музыкальный галстук с портретом оленя Рудольфа и хвастается шляпой пилигрима, — нет, гораздо хуже. Переспав с Роджером прошлой ночью, я сама загнала себя в ловушку!
Роджер был № 20.
То есть Он, тот самый.
Он. Он. Он.
Как я могла потратить свою последнюю попытку — которую должна была сберечь для будущего мужа — на него? На Роджера? О чем я, черт побери, думала?
Пытаясь стереть из памяти воспоминания о минувшей ночи, я принялась умываться. Мне было так стыдно, что я даже не смотрела в зеркало. Это был окончательный крах.
Но пока я одевалась, неожиданная мысль пришла в голову. А что, если мне суждено выйти замуж за Роджера? Что, если прошлая ночь была знаком от Господа, желающего поведать, что Роджер вовсе не жирная свинья, как я всегда о нем думала, а милый парень, которому просто нужно соблюдать диету и ограничить потребление углеводов? Может, для прошедшей ночи были серьезные причины. В конце концов, мы же слушали «Дестиниз Чайлд». Возможно, эта ночь и есть моя судьба.
Тихонько приоткрыв дверь, я смотрела на лежащего в постели Роджера. Он тяжело дышал, и, пока все его тело приподнималось и опускалось в такт дыханию, я прикидывала, смогла ли бы научиться любить его. Я размышляла и внимательно наблюдала за ним. Как он лежит. Как поворачивается. Как чешет поясницу. Как он чешет у себя в заднице[12]. А потом я увидела, как он подносит эту руку к лицу и… нюхает пальцы?
Ффу-у-у!
Нет, в самом деле… ффу-у-у!
Когда Роджер принюхивался к тому… к чему принюхивался, уголки губ его дрогнули в полуулыбке — похоже, ему понравилось! Какая мерзость! Я поспешно захлопнула дверь.
Кого я пытаюсь обмануть? Роджер — это совсем не Он, не Единственный! И прошлая ночь не была никаким знаком! Поверить не могу, что потратила на него свою последнюю попытку! Что же я натворила?
Внезапно я поняла — вот в чем дело. Все произошло из-за шоколада, или, точнее, из-за его отсутствия. Все потому, что я вышвырнула в окно конфеты, и, когда Роджер подкатился со своим предложением, мозгу недоставало эндорфина! Эндорфин был моей защитой, а тут я оказалась беззащитна!
12
От этой дурной «мужской привычки» можно отучиться или по крайней мере научиться сдерживаться, так что я не стала на ней концентрироваться. —