Жены Тима и Тома работали (да, оба оказались женаты, но сказали, что это «простая формальность», так что запишем прокол на счет Колина), и мы обедали ввосьмером. За столом я еще раз пожалела, как и в случае с Уэйдом, что у меня не было с собой скрытой камеры. Тим с Томом хвастались шрамами и татуировками, маленький Боб непрерывно пукал и спрашивал, нравится ли мне его хвостик, Нифти ковырялась в носу и пыталась содрать прыщ на щеке (я и не подозревала, что у маленьких детей бывают прыщи), а Дэнди со Скутером швыряли друг в друга фрикадельками, измазанными кетчупом, рыбными палочками и масляными кукурузными початками. Единственным приятным ребенком была Тампер. Может, она просто была в шоке, но весь вечер тихо сидела, не сводя с меня глаз, и потягивала свой суп.
Прежде чем пуститься в дальнейший путь, я набросала на салфетке краткую расписку и убедила Тима с Томом подписать ее. Они даже не прочли, но согласились не подавать на меня в суд в обмен на коробку еды для астронавтов. Дело в том, что в Хьюстоне я прикупила коробку сублимированного мороженого, и… эти грязные ублюдки пришли от него в восторг. Как и их детки.
Попрощавшись со всеми, я уселась в машину и уже готова была тронуться с места, как вдруг к водительской двери подбежала крошка Тампер. Я подумала, что она хочет поблагодарить за обед или сказать, что не сердится на меня за то, что я едва не наехала на нее, поэтому поспешно опустила стекло.
— Что случилось, Тампер? — с улыбкой спросила я.
Тампер глубоко вдохнула через нос и харкнула длинной зеленой соплей прямо мне в лицо.
— В следующий раз смотри, куда едешь, сука, — проговорила она, мило улыбаясь мне в ответ.
Вежливо кивнув, я вытерла лицо и заверила, что именно так и буду делать.
Ладно, это все было вчера. Сегодня я направилась по шоссе в Новый Орлеан, в тишине — никаких «Эйс оф Бэйс», Олли Макбил, «Обнаженных дам» — и размышляла о себе. Мое сердце было разбито. Оттого, что с последними шестью парнями ничего не вышло? Нет. Но я слегка взволнована и озабочена. Да, пожалуй, по двум причинам.
Во-первых, поверить не могу, что спала с такими недотепами. Убеждена, когда мы занимались сексом, эти парни не были такими никчемными, поэтому я призадумалась… они превратились в неудачников, или мой психологический радар дал сбой? Или это не они неудачники, а просто я превратилась в большую стерву? Честно говоря, не знаю. Когда все пошло не так?
Вторая причина для беспокойства заключалась в том, что я не понимала, каким образом мой дедушка сумел не только вновь встретиться с женщиной из своего прошлого, но они еще и так подошли друг другу. Считая четверых парней, кандидатуры которых я отмела еще в Нью-Йорке, у меня из десяти попыток — ни одного попадания — не слишком хороший результат. Я позвонила деду узнать, как у него дела с Глорией. Не хочу сказать, будто лелеяла надежду, что у них ничего не вышло, но, наверное, мне было бы легче, если бы так оно и оказалось. Дед поднял трубку, и я начала разведку:
— Ну, как твой роман с Глорией?
— О, Милашка… Лучше не бывает! — воскликнул он.
Вот дерьмо! У-упс! В смысле как замечательно!
— Правда? — уточнила я. — Ты уверен?
— Полностью, — заверил дед. Даже слышно было, как он улыбается. — Пока не пою от счастья, но, думаю, скоро это произойдет.
Я, тяжело вздохнув, сказала, что рада за него.
— Слушай, не для того, чтобы сменить тему, — продолжил он. — Но я говорил тебе, что купил машину?
— Машину? — удивилась я. — Я думала, ты собирался купить гольф-кар.
— Да, но потом вспомнил, что все-таки живу в Вегасе, а не во Флориде, и купил «камаро»[29].
— «Камаро»? — О Господи Иисусе!
— Ага. Оранжевый. Ты бы видела.
Я представила, как мой дед колесит по Лас-Вегасу в оранжевом «камаро» и слушает «Джефферсон Старшип», и содрогнулась.
— Что ж, веселись.
— Обязательно, Дел. Извини, мне пора бежать, но я люблю тебя.
29
Шевроле-камаро» — культовый американский легковой автомобиль, легенда американской промышленности.