— Да неужто не чувствуешь — не пахнет волком от него? — сердито перебивает его Нерев. — Человек это, навозом от него шмонит да молоком коровьим — что, думаешь, в скотоводы стаи дальние подались?
— Человек?.. — моргает Верен. — А зачем Бая сюда человека привела?..
— Откуда я…
— Ну и как это понимать?
Распахивается и вторая дверь, резко, словно пнули её — и видит Вран Баю на пороге. Недалеко ушла, видимо. Может, и вообще никуда не уходила.
— Бая, — говорит Вран быстро, все слова её гневные опережая. — Я всё сделал, как ты сказала: спать лёг, спящим притворялся, но тут они пришли, и…
— Не спал он! — возмущённо хмурится Верен. — Звал тебя так, что вся граница ходуном ходила, я подумал, может, плохо ему, и проверить решил!
Бая сужает глаза. Снова этот взгляд её недобрый — снова Вран поражается, как многолика она может быть. Не весёлая девушка из леса перед ним уже стоит, а волчица настоящая, с которой все шутки плохи — вот только беда в том, что все втроём они уже пошутили, и не очень удачно.
Смотрит Бая на Верена, смотрит на Нерева. Ледяной этот взгляд, не укоризненный, не возмущённый — просто со свету тебя потихоньку выстуживающий. Ни слова она не говорит, но и не нужно ей это; Верен сглатывает, явно все свои оправдания куда подальше отправляя, Нерев сообразительнее оказывается: тут же пятится и Верена за собой утаскивает.
Хлоп — и как ни таращится Вран на дверь закрывшуюся, никуда она у него на глазах не испаряется.
— Я… — начинает он, на Баю покосившись.
— Ещё одно слово — и с деревьями говорить будешь, вдоволь наговориться сможешь, — прерывает его Бая. — Деревья тебя с удовольствием выслушают, терпеливые они — а у меня терпение на исходе.
Вран хочет было ей вслух ответить, но быстро спохватывается. Кивает только.
Кивает и Бая — и опять исчезает.
Вран без особой надежды в тьме кромешной к двери подходит, руку к ней протягивает.
Земля. Всё такая же тёплая.
Не знает Вран, что и думать по этому поводу. Но одно знает: Баю лучше не злить, и так она им не слишком довольна. Велела спать лечь, значит, хотя бы попробовать надо.
Никогда Вран ещё на земле голой заснуть не пытался — бывало, конечно, валялся на траве у реки, когда солнце уже с неба уходило, но это же совсем другое было. И вокруг ты оглядеться можешь, и встать всегда с травы этой, домой пойти да куда душа пожелает по дороге зайти — а здесь таким себя побаловать нельзя, назвался груздем — полезай в бочку, назвался волком урождённым — полезай, получается, в дыру какую-то в холме вырытую, и не возникай.
Земля, впрочем, такой же тёплой оказывается, как и летом у реки — если глаза закрыть, то представить можно, что просто вечер глубокий уже, а тебе всё лень с места подниматься и двигаться куда-то. Бывало у Врана и такое — с последующими выволочками от старейшин, конечно.
Одна перчатка вранова так на земле заснеженной возле холма и валяется — Вран о ней вспоминает, когда руку под голову подкладывает. Барабанит пальцами по земле задумчиво — и пальцы как-то сами собой к поясу тянутся, который Бая на нём оставила.
Мягкий пояс этот, кожа хорошо выделана, искусно. Проводит по ней Вран подушечками и вдруг на пряжку натыкается. Большую, явно очертаниями своими во что-то определённое складывающуюся. Ощупывает Вран пряжку внимательнее, угадывает очертания — и улыбается.
Волк. Ну конечно, кто ещё может на поясе Баи быть?
Глава 4. Договор
Беспокойно Вран спит, спит — и понять не может, сон ли это или чудится ему что-то от дня непростого.
Дрёма вязкая Врана быстро в объятья свои затягивает, тяжесть стремительно на всё тело наваливается, к земле пригвождая, но толком забыться не позволяя.
Кажется Врану, всю ночь кажется: разговаривает с ним кто-то.
Только вот кто, никак Вран не смекнёт.
— Перчатку ты свою обронил, — шелестит у его уха голос женский, не то девичий, не то старушечий — смешивается всё в этом голосе, и звонкость юности, и дрожь старости. — Перчатку я тебе твою принесла. Хорошая перчаточка, красивая. На такую перчаточку грех не посмотреть. Что же не смотришь ты? Что же очи свои не откроешь? Ты посмотри, посмотри: я её узорами расшила, мехом оточила, чтобы тепло тебе было да приятно. Любишь подарки ты? Любишь, любишь, кто же их не любит. И поговорить ты любишь — слышала я, как говоришь ты, нравится мне слог твой, ладно ты слова складываешь. Сложи и мне что-нибудь — а я тебе перчаточку отдам.