— Ага, — ей казалось, что она чувствует на себе его взгляд, хотя быть такого, конечно, не могло, — тебя проводить?
— Я умею доходить до дома, если ты об этом, — потянувшись за вибрирующим телефоном, эмиссар остановилась, — но, если делать нечего, можешь и проводить.
Она сама плохо понимала, зачем согласилась. Вроде бы, ничего такого, да и по общению с молодежью она уже соскучилась, но все этим провожания могли быть намеком на… На не совсем дружбу. А она уже, вроде как, с Сашей. Сашей, который позвонил только буркнуть, что сегодня опять не сможет прийти, потому что работает.
— Что-то случилось? — буднично поинтересовался брат Жени. — Ты расстроилась.
— Ничего особенного, — натянув легкую улыбку, Алена перевела тему в другое русло.
Уже дома, завалившись на кровать, она зарылась лицом в подушку. По сравнению с альфой, из которого надо было вытягивать слова клещами, Дима казался просто невероятно открытым человеком. Шутил, смеялся, невзначай отвешивал прозрачные комплименты. Проявлял заинтересованность. Саша же стал ее избегать куда более усиленно, прекратил даже занятия с Колой, сославшись на ее возраст и последующие тренировки. Он не просто убегал в лес, он забился в глубокую нору и щелкал зубами, когда к нему протягивали руку. Она все никак не могла понять, что с ним творится последние несколько дней, пыталась, тянулась, а он бурчал в ответ и прятался в своем логове. Может, какая-нибудь годовщина смерти? Или полнолуние? Насчет первого она не была уверена, а вот второе точно только через три дня. Значит, ему не нравилось с ней — единственный закономерный вывод. Не хотелось оставлять его одного, только-только начинающего оживать, но кто угодно может устать.
Нашарив телефон, Алена позвонила ему. Долго ждала, считая гудки, хотя оборотень из соседней комнаты услышал бы даже вибрацию. Сосчитав пятнадцать, она сбросила, сунула телефон под подушку и решительно встала, чтобы выбросить в мусорку испечённый вчера специально для оборотня яблочный пирог с корицей и медом. Она просто устала.
***
С чего мы взяли, что так будет лучше?
Задав себе утром этот вопрос, Александр не нашел ответа. Конечно, будет лучше для нее. Сегодня она идёт в институт, окунется в бурлящую жизнь. Ему не место рядом с ней — замкнутому, всегда торопящемуся быстрей домой от людей подальше. Алена нравилась ему, несмотря на мучительное чувство вины перед Парой, неоспоримо нравилась. И ему хотелось лучшего для нее.
Следуя на расстоянии, он проводил ее в институт. Услышал в ее разговоре с мамой, что занятия сегодня до половины второго, и спокойно отправился на работу. Пусть придется исчезнуть из ее жизни для ее же блага, оставлять ее без защиты против всяких там альф Саша не собирался.
Волк ревниво зарычал, когда Алена появилась на улице в сопровождении парня. Они весело болтали, и брюнет, готовый уже последовать за ними, обессиленно опустился на лавочку. Озлобленный, угрюмый, болезненно одинокий мужчина сделал шаг назад, окончательно уступая привлекательную общительную девушку тому миру, к которому она и принадлежит. Нескоро ещё он смог подняться на ноги, чтобы отправиться в тот мир, который стал его спасением и тюрьмой — в маленькую, спартански обставленную квартирку, где, кроме эмиссара, никого не было уже много лет.
***
У Алены слезы наворачивались на глаза при каждом упоминании Саши. Она хотела быть с ним, но отпустила, раз уж волк пожелал остаться одиночкой. Ей казалось, что он привязывался к ней, что они сближались, и все оборвалось в один день. Угрюмый, грубый, но такой ласковый и по-своему заботливый оборотень будто растворился в воздухе. Словно его и не было.
От горьких мыслей она снова глупо разревелась, пока довольная прогулкой Кола бегала кругами вокруг лавочек и кустов. Заметив изменения в запахе своего человека, немочка вернулась к ней и, несмотря на запрет, оперлась передними лапками о колени хозяйки, чтобы дать понять, что она тут. Теплые руки немного неуклюже подняли щенка, прижали к груди. Человек плакал, солеными и горячими слезами, и Кола совсем ничего не могла сделать, только вылизывала гладкую морду человека, как делала ее мать, утешая и укладывая свой выводок спать.
Полнолуние миновало. Никакие озверевшие альфы не пытались ее принять в стаю, хотя на этот счёт Алена не волновалась. Она потеряла самое важное чувство и не боялась потерять ещё одно. Девушка старательно училась, просила родителей прочитать ей то, что не было возможности распечатать на принтере Брайля. Жалела только об одном — больше нельзя было слушать музыку по пути на учебу и обратно. Нет, конечно, можно, но тогда ориентироваться будет ещё сложнее. Дима норовил ещё раз прогуляться до ее дома, но она вежливо отказывала. Легче лёгкого было догадаться, что следом за проводами последует приглашение на свидание, а с этим столкнуться ей не хотелось, как и давать ложные надежды. Не повторять же за гадким оборотнем, который делал вид, что все хорошо, а потом свалил в туман.
Ровно так думала Алена, пока не услышала почти позабытый звук, ставший непривычным. Как раз в болтовне ее новых одногруппников наступила пауза, и она услышала. Робкие, подкрадывающиеся шаги. Его шаги, их ни с чьими нельзя спутать. Но, несмотря на относительную тишину, было довольно шумно для такого звука, все же это двор института после пары, поэтому она решила, что принимает желаемое за действительное.
Студенты во все глаза смотрели на высоченного нескладного мужика, застывшего за спиной у новенькой. Если бы не маска безразличия, они бы поняли, что он весь в нерешительности и сомнениях. Он выглядел как узник концлагеря — широкий, мощный костяк, заложенный природой, поддерживали удивительно маленькие по объему мышцы. В силе худощавого брюнета не возникало сомнений, но выглядел он на редкость нелепо.
— Ладно, я пойду, — поправив лямку рюкзачка на плече, Алена, уверенная, что сзади никого нет, развернулась и на первом же шаге налетела на не успевшего отскочить мужчину, — ой, простите… — горячие пальцы, обхватившие ее локоть для поддержки, были слишком знакомы, как и чересчур заботливый жест. — Кола по тебе скучает.
Саша заметно вздрогнул и сделал шаг назад. Он не был готов к такому спокойному тону и такому будничному содержанию ее фразы.
— Мы тоже, — почти смущённо пробормотал альфа, как никогда отчаянно желая оказаться от людей подальше, — кофе?
— Почему нет? — девушка протянула руку, и он почти благоговейно подхватил ее, сопровождая к выходу.
В полном доверии, которое все ещё сохранилось, можно было не сомневаться, потому что трость покоилась у ноги Алёны и не ощупывала предстоящий путь.
Ей безумно хотелось его помучить и подержать среди людей подольше, но сомневаться не приходилось, что поговорить с ним в кофейне не удастся. Поэтому эмиссар смилостивилась и пригласила его к себе.
Они добирались на такси, хотя идти было недалеко, так что кофе остался горячим. Устроившись за кухонным столом, девушка выложила на тарелку мягкий шоколадный маффин, сняла крышечку со стакана и с удовольствием глотнула сладкий мятный латте.
— Извиняешься? — сгорбившийся мужчина вздрогнул и тихо угукнул. — Куда пропадал?
Сглотнув, он потянулся к своему стакану, только чтобы занять руки. Теплый картон или из чего там их делают, не был желаемой целью. Ему бы хотелось прикоснуться к Алёне, но она выглядела отстраненной и обиженной. Нужно было сказать слишком много, чтобы объяснить, намного больше, чем он мог выдавить.
— Хотел оставить тебя им, — кое-как подобрав формулировку, Саша вцепился зубами в губу, потому что она не отражала его заботы, вообще все звучало так, будто он хотел отделаться от девушки.
— Кому? — почти без эмоций уточнила Алена, закидывая крошку от кекса в рот.