— Я… предположила такой вариант. А предположив позвонила Седовой и, извинившись за беспокойство и бестактность, обрисовала ситуацию. Оказалось так и есть. Она, получив то липовое послание, подвоха не почувствовала, но была сильно разочарована во мне. Решив, что первое впечатление было обманчивым. Мы разобрались и посмеялись над стараниями коварной птички. Кстати, почерк при случае, можешь сравнить. Хитрая и умная бестия. Всё рассчитала. Заметь: мне пришло без послания, только голые факты, а вот у Седовой при случае можешь почерк сравнить. Туда она смело, без опаски быть разоблачённой тобой писала. Надеюсь у тебя есть с чем сравнить, а? — он отвернулся, она насмешливо продолжила. — Несчастные и дурочки, каких она пытается играть, такой расчёт не ведут. Они захлёбываясь собственными слезами, обидами и соплями страдают…
Голос дрогнул. Юлия поднялась, прошла к комоду, достала шкатулку, выудила из неё склеенный конвертик с порванным Адой письмом Седовой и передав ему, отошла к окну. Она не могла сейчас лицезреть удивлённое лицо мужа. Это щелчок по его носу и весьма приличный. Но отгородиться от него спиной не вышло. Не тут — то было он прошёл следом и обняв за талию притянул к себе.
Пропустив её рассказ мимо ушей, он зациклился на самом факте — их звонков с Седовой.
— Кошмар! Ты общаешься с Седовой?! — отстранил развернув он её к себе.
Потрясённый и смущённый он хлопал на неё глазами. В сердце бродил страх: "Ей даже про письма Седовой мне известно! Откуда?"
— А почему бы и нет… Она меня на спектакли приглашает, приятная, милая женщина, талантливая актриса, мы говорили о тебе. Она рассказала о своих письмах к тебе и горевала о твоём молчании… Видишь, Валя действовала открыто. Она кинула мне вызов на борьбу, но я не приняла его, не чувствуя в ней свою соперницу. Это было бы бесполезно и не честно. Я находилась в выгодном положении. Я тебя хорошо знала, а она нет. Правда, Ада не ведает о моём общении с Валей. Твоя дочь недолюбливает её. Я не переубеждаю, это сейчас бесполезно. — Юлия на его вытаращенные глаза пожала плечами, как будто разговор шёл о чём-то обычном, а он так реагирует.
Он, поправил отпавшую челюсть и заставил себя собраться. "Стоп, стоп, стоп!.." Смущаться уже просто смешно, чай не красная девица. Пора прояснять обстановку и разбираться в куче мале. "Вот это Юлия!"
— Я уже ничего не понимаю… Какой кошмар — ты и Седова?! Ужас! — Побегав он встал напротив неё. — Люлю, ты не ответила на второй мой вопрос…
— Про "думаю", — напомнила она.
— Вот-вот и что ты имела в виду, сказав: "Если её держал около тебя только этот вопрос" и "такое под силу системе"? Опять же другие намёки тоже были определёнными, — хмуро спросил он.
— Надо же запомнил, а мне показалось пропустил мимо… Честно?
— Честно.
— Я скажу, только ты не пыли. — Она помолчала, вытерла пальчиками вспотевший лоб и продолжила:- Вспомни Козьму Пруткова: "Зри в корень". Вспомни директиву перед войной, вас предупреждали, что Абвер попытается подсадить офицерам шпионок. Думаю, наши немного очухавшись после начала войны постарались забронировать эти места за своими кукушками. Хотя бы на высшее и среднее руководство нашли "медовую охрану". Ну а теперь про то, что я "думаю о похищенных письмах". Думаю- это звенья одной цепи, направленные против тебя и семьи, но для достижения их цели. Очень простое и главное житейское решение.
— Уму не постижимо…
— Как раз наоборот — её могли к тебе целенаправленно подсунуть и она ответственно исполняла свою работу. Вспомни, письма из тюрем и лагерей Сталину пачками писали, прося направить к тебе штрафниками. Не вообще на фронт, а к тебе… Тебя не просто уважали в армии, а любили. Так и говорили в народе, чего не скажешь про Георгия. Того "сказочно" уважали и боялись. Костя, ты со своей всенародной любовью, был опасен им. Думаю, и сейчас не меньше.
— Почему Жукова "сказочно"?
— Потому что эту любовь организовала и вложила в их головы система. Вот зачем- пока не думала. Он мясник- их не любят. К тому ж не так талантлив, как расписывается и мы это знаем получше других. А вот тебя любили душой. Все. Это точно.
Он обнял Юлию вновь. Прижимая её лицо к груди погладил по спине, безжалостно собирая ткань халата. Прижался щекой к её макушке.
Поймав его жалобный взгляд, Юлия понимала — требовалось жалеть. Покарать и поругать себя он и сам в состоянии, а вот пожалеть придётся ей. И она гладила его накаченные мускулы, целовала…