Аленка давно мечтала сделать шестимесячную завивку. У нее были светлые прямые волосы, а ей хотелось, чтобы они вились, как у барашка или хотя бы как у хирурга Сары Ароновны. И Аленка накручивала их на бигуди. Но уже утром они развивались и обвисали, как развешенное белье. Женского мастера парикмахерская при госпитале не имела. Выбраться же в городскую парикмахерскую не так просто: или машины попутной не было, или машина шла в город, а Аленка дежурила.
И вот сегодня утром Аленка свободна, девчонки кричат:
- Старый хрыч в город едет.
Аленка - к завхозу:
- Федотыч, я с тобой.
Федотыч морщится, как от дыма:
- Я в кабине тесниться не буду. У меня ревматизма.
- А в кузов?.. Можно я в кузове?
- Тама цистерны, керосином пропахшие.
- Ничего. Я как-нибудь, - уговаривает Аленка.
- А что тебя в город несет?
- Завивку сделать.
- Завивку, - передразнил Федотыч. - Нужна она тебе… Провоняешься керосином - в парикмахерскую не пустят.
- Прорвусь!
Цистерн в кузове четыре. Железные, черные, высотой с Аленку. Они теснятся к кабине, когда дорога идет под уклон. И пятятся к заднему борту, если дорога забирается вверх. Нелегко с ними Аленке.
Аленка смотрит на небо. Ей очень хочется сделать перманент и увидеть того капитана, серьезного и доброго, который приезжал в госпиталь выяснять про Погожеву. Интересно: нашли ее или нет? Но куда интереснее, женат ли капитан. Если женат, то лучше и не встречать его. Надежды, глупые, точно куры, в голову лезут. А вдруг капитан холост? Глаза у него правильные и лицо тоже. И она нравится ему. Разве забудешь его поцелуй? Не в щеку или в лоб, а в губы. Так целуют, когда любят. А может, нет?
Машина въехала в город. Аленка постучала по крыше кабины.
- Остановите!
Федотыч приоткрыл дверку.
- Я слезу здесь, - сказала Аленка.
- Давай.
Машина остановилась. Аленка спрыгнула на обочину.
- Где мне вас искать?
- Возле нефтеперегонного завода, - ответил завхоз.
- Не уезжайте без меня, - попросила Аленка.
- А ты не канитель тута… Не позже часа к проходной объявляйся.
- Хорошо, - сказала Аленка.
Она быстро разыскала парикмахерскую. Это был низкий беленый дом, стоящий среди развалин, в одной половине которого размещалось пошивочное ателье военфлотторга, в другом - парикмахерская. В мужском зале была очередь. Женский - удача - пуст! Полная армянка в белом халате сидела перед зеркалом и ела вареную картошку.
- Здравствуйте, - сказала Аленка. - Я хочу сделать завивку.
- Здравствуйте, - приветливо ответила полная армянка. - Ешь картошку.
- Спасибо. Я сыта. Мне только завивку.
- Фиксаж есть?
- Какой фиксаж?
- Простой… Без фиксажа нельзя.
- Как же быть? - огорчилась Аленка. - Я специально приехала из госпиталя.
- Раненая?
- Санитарка.
- Кормят ничего?
- Хорошо кормят.
- А работы много? - поинтересовалась армянка и спрятала миску с картошкой в тумбочку.
- Хватает.
- У нас, наоборот, клиента нет. До красоты ли теперь женщине?
- Никто и не приходит?
- Так… Изредка.
- Плохо, - согласилась Аленка. - До свиданья. Я пойду.
- Зачем? Не торопись… Поговори что-нибудь…
- Фиксажа нет.
- Обожди. Куда спешишь? - улыбнулась полная армянка. - Фиксаж поищем.
- А духи?
- Найдутся, - улыбнулась армянка.
- «Красный мак»?
- «Красный мак».
Удачным ли получился перманент, судить трудно. Годков он Аленке прибавил, но лучше ее не сделал. И с перманентом, и без него она все равно была хорошенькой.
Часа через полтора Аленка вышла из парикмахерской. Город она знала плохо. Поэтому спросила у первой встретившейся женщины, как пройти к нефтеперегонному заводу. Выяснилось, что завод не близко, у подножья горы, вершина которой темнела в далекой голубизне. Транспорт в городе ходил нерегулярно, с перебоями, но Аленка все же дождалась автобуса. Приземистый, пузатый, с одной лишь дверью возле кабины водителя, автобус был переполнен. Аленка стояла между мешками и корзиной, сплетенной из прутьев. И другие люди стояли в проходе.
Налегали друг на друга, когда автобус тормозил или разворачивался.
Оказалось, что до завода автобус не идет. Он останавливается возле моста и делает там круг.
Речка под мост текла с самых гор. Быстрая, неглубокая. Она пенилась и бурлила вокруг камней. Камни были очень хорошо видны с моста: большие, завернутые в зелено-желтый мох.
Мост заслонялся шлагбаумом. И солдаты с автоматами на груди стояли возле маленького домика, который, очевидно, служил караульным помещением.