- Сейчас поймете. Прошу. Пишите: «Я, Дорофеева Татьяна Ивановна, библиотекарь гарнизонного Дома офицеров…» Написали? Хорошо… Пишите: «обязуюсь… сотрудничать… с германской военной разведкой…»
- Зачем вы так?.. - с обидой спросила Татьяна и отодвинула тетрадь. - Что я вам сделала?
- Милая моя, - вздохнула Погожева. - Вы молоды и красивы. Я понимаю мужчин, которые в вас влюбляются. Но поймите и вы меня. Если мы не договоримся, не найдем общий язык, то… бог свидетель… Я не могу уйти из этой комнаты, оставив вас живой. Как бы я к вам ни относилась, я на службе… Будьте благоразумны.
- О каком благоразумии может идти речь? - сквозь зубы выдавила Татьяна. - Вы что? С луны свалились?
- Увы! С грешной земли. - Погожева положила руку на пистолет. - Эта зажигалка, между прочим, шестизарядная.
- Плевать я на нее хотела, - заявила Татьяна, удивляясь собственной храбрости.
- Оставим лепет. Вы не девочка, а я не обольститель. Я предлагаю вам дело. Рискованное, но денежное. Я знаю, вы согласитесь. И когда войдете во вкус, поймете, что в разведке можно заработать больше, чем в постели.
- Я не проститутка! - покраснела Татьяна.
- Фу! Как вульгарно.
- А мне плевать! Убирайтесь к чертовой матери из моей квартиры. Я не испугалась вашей пушки.
- Спокойнее… Истерики разрушают нервную систему не меньше алкоголя. Отвечайте, вы догадывались, что Сизов - агент немецкой секретной службы?
- Какой службы? - не поняла Татьяна, но запальчивости теперь не было в ее голосе.
- Вам известно, что Сизову удалось завербовать вашего друга Роксана? Того самого Мишу, который через ваше посредство сплавляет излишки продуктов?
- Вы врете!
- Забудьте это слово. В разведке не врут. В разведке молчат или говорят правду. Я говорю правду только потому, чтобы вы поняли - я не могу выйти из этой комнаты, оставив вас живой.
- Уходите, - решительно сказала Татьяна. - Уходите! Я никому не скажу… Можете не волноваться.
- Спасибо, - поднялась Погожева. - Боюсь, что в отношении вас не смогу проявить такую милость.
Татьяна отступила на шаг, сказала тихо, но убедительно:
- Я не нуждаюсь в ней, в вашей милости. Я выброшусь в окно. И закричу на всю улицу. Я не пойду на предательство!
- Предательство - тоже работа, - сухо заметила Погожева.
- Плохая работа!
- Запомните, девочка, плохой работы не бывает. Работа либо соответствует духовным запросам и умственным возможностям индивидуума, либо нет.
- В таком случае вы переоценили меня.
- Скромность человека украшает, агента оберегает.
- Я не агент! - процедила Татьяна. Страха не было в ее голосе, лишь злость, злость, злость…
- Не будем придираться к словам, - миролюбиво сказала Погожева. - И зря нервничать. Может, нам лучше разобраться в сути. Отвечайте на мои вопросы, только искренне. Вы способны на искренность?
- Да!
- Вам нравится работать на заводе у станка?
- Я никогда не работала на заводе.
- И не рветесь? - усмехнулась Погожева.
- Нет!
- Что бы вы предпочли: коммунальную квартиру или собственную виллу в сосновом бору на берегу моря?
- Это глупый вопрос, - заметила Татьяна.
- Вам нравится танцевать?
- Да.
- Хорошо поесть?
- Да.
- Красиво одеться?
- Да.
- Какой цвет вы предпочитаете: голубой или красный?
- Голубой.
- Ох, Таня, Таня… Одного последнего ответа достаточно для того, чтобы усомниться в вашей благонадежности…
- Но голубой цвет мне действительно больше к лицу, чем красный, - с обидой произнесла Татьяна.
- Все ясно… Если добавить, что в течение определенного срока вы предоставляли крышу немецкому агенту Сизову, нарушаете правила торговли нормированными продуктами, то… Вывод напрашивается сам собой - русскую контрразведку вам надо .опасаться больше, чем меня. Я предлагаю вам деньги и обеспеченное будущее. «Смерш» может предложить в лучшем случае длительное заключение, в худшем - стенку…
- За что стенку? Я ничего не сделала…
- Вы думаете?
- Я знаю, - ответила Татьяна запальчиво.
- Я тоже знаю. В ночь на десятое февраля в Доме офицеров происходило совещание высшего командного состава группы войск. Оно было совершенно секретным. Продолжалось с двадцати трех часов девятого февраля до ноль трех часов десятого. Вместо заболевшей буфетчицы вам было поручено подать офицерам ужин.
- Только кофе с бутербродами.
- Пусть кофе с бутербродами. Вам категорически было запрещено говорить, где вы были в ту ночь и кого видели. Это так?
- Так.
- Вы рассказали об этом Сизову. Выдали военную тайну врагу.