- Откуда же я знала, что Сизов враг? Он был ревнив как черт. Думал, что я спала с Роксаном.
- Не принимайте меня за девочку. Вы указали на предъявленной фотографии офицеров, приезжавших на совещание.
- Все было совсем не так… Когда Сизов узнал, где я была, он неожиданно поверил мне сразу. Воскликнул: «Наверняка там был кто-то из моих друзей!» Я ответила, что не знаю. Вот тогда он и показал групповую фотографию. Я опознала на ней двух или трех офицеров.
- Вы опознали командующего армией, начальника штаба и начальника оперативного отдела… Таким образом, о совещании, совершенно секретном, в то же утро стало известно немецкому командованию.
- В то же утро? - не поверила Татьяна.
- Да… Вы совершили служебное преступление. Представляете, что ждет вас, если об этом станет известно русской контрразведке?
- Вы хотите сказать, - глаза у Татьяны были еще сухие, но голос дрожал, словно она уже плакала… - Нет, нет. Меня не расстреляют!
- Вы самоуверенны. Вас избаловали мужчины. Вполне вероятно, что вас именно расстреляют. Но если вдруг органы НКВД проявят жалость, недопустимую в военное время, то вам дадут срок. Минимум лет десять. На волю вы вернетесь старухой. Лучшие годы за колючей проволокой. Печально! Может, вам повезет. И время от времени вы будете спать с начальником лагеря. Но все равно это печально.
- Как же быть? - спросила Татьяна тихо.
- Положиться на своих друзей. Я ваш друг. Вы меня поняли?
- Поняла…
- Пишите, - совсем мягко сказала Погожева.
Татьяна послушно взяла ручку. Перо легко сколь- зило по бумаге. Но буквы получались неровными, закошенными вправо.
- Теперь поставьте число и подпись, - закончив диктовать, предложила Серафима Андреевна.
Татьяна нехотя повиновалась.
- Хорошо, - сказала Погожева. - Переверните страницу и напишите номера воинских частей, дислоцирующихся в гарнизоне.
- Я не знаю, - испуганно прошептала Татьяна.
- Плохо, - укоризненно заметила Погожева. - Плохо в первый же день врать своему коллеге. На библиотечных карточках вы указываете номера воинских частей. Кстати, не забудьте написать фамилии и воинские звания известных вам офицеров.
У Татьяны было такое чувство, будто она летит в пропасть. Но еще долго-долго не будет дна с его острыми скалами, а только страх, незнакомый и липкий.
Столбик номерных знаков воинских частей получился совсем коротким. Список офицеров - чуть больше.
- Мало, - сказала Погожева.
- Больше не помню.
- Верю. Даю день сроку. За это время составьте мне полные списки по картотеке.
Татьяна ничего не ответила.
- Переверните еще страницу, - продолжала Погожева. - Пишите: «Расписка». С новой строки: «Я, Дорофеева Татьяна Ивановна, получила от сотрудника германской разведки за переданную мной информацию военного характера аванс в сумме десять тысяч рублей». Прописью. Так. Число. Подпись.
Погожева взяла одну из трех пачек, подвинула к Татьяне.
- Десять тысяч в сторублевых купюрах. Считайте.
Татьяна подняла пачку, повертела. Ответила:
- А что считать? Они же запечатаны.
- Спасибо за доверие, - усмехнулась Погожева. Она встала. Взяла тетрадку.
- Опустите пистолет, - попросила Татьяна.
- Не волнуйтесь. Теперь я не стану в вас стрелять. Но предупреждаю. Не делайте глупостей. Если меня арестуют, ваши расписки попадут в русскую контрразведку. Не думаю, что вы сможете убедить их в своей невиновности. Там работают непокладистые люди. Ясно?
- Ясно.
- Я попрошу вас, моя милая, обменяться со мной одеждой. Дайте мне свое пальто, платье…
- Они будут велики вам в груди, - сказала Татьяна.
- Что поделаешь? - вздохнула Погожева. - Подложу ваты.
Меньше чем через десять минут Погожева в одежде Дорофеевой уже стояла в прихожей. Прощаясь, она сказала:
- Ваша агентурная кличка - Кукла. Не знаю, смогу ли я сама поддерживать с вами контакт. Возможно, придет другой человек. Пароль: «Мне известно, что у вас есть пианино». - «Оно испорчено». - «Могу предложить в обмен мешок картошки». - «Спасибо. Мне нужна мука».
СНОВА ЖАН
Чирков всю вторую половину дня с группой солдат обследовал каменоломни. Вернулся лишь вечером, усталый, голодный, злой. Результаты были весьма и весьма скромные. Остатки дымовой шашки (могли баловаться дети) да следы, не очень конкретные, свидетельствующие лишь о том, что еще недавно кто-то использовал штольни в качестве склада.
Каиров сказал Чиркову:
- Вы свободны. Ужинайте и отдыхайте.
Сам же пешком отправился в гостиницу Дома офицеров.