Судьба второго коня сложилась ещё веселей. По рассказам стариков в заволжских казачьих станицах, записанных в середине XIX века, некий казачий отряд, пользуясь возникшей паникой в стане врага, прорвался прямо в столицу Сарай и похитил одного из золотых коней Батыя. Чтобы его увезти они разрубили статую на части. Перегруженный обоз не смог двигаться быстро, и у ордынцев было время, чтобы опомниться и броситься в погоню. Казаки приняли неравный бой, и погибли все, предпочтя смерть плену. Однако ордынцы не смогли вернуть себе статую, так как среди разгромленного обоза её не оказалось. Видимо, казаки спрятали золотую добычу где-то неподалеку.
И ещё один похожий рассказ я обнаружил на специализированном этнографическом ресурсе, только уже с ушкуйниками в главной роли, записанный в конце XVIII века в селении Белый Омут, близ Вышнего Волочка. А теперь догадайтесь, откуда идут корни у нашей бабули божьего одуванчика? Пазл сложился! Вот только в каком направлении действовать, вопрос. Привлекать почвоведов и палеоботаников, которые будут делать тысячи срезов и тогда, лет через пять, они смогут дать полную картину изменения русла, или взять, да и задать большой квадрат поиска, исходя из рельефа местности. Естественно, я выбрал последний вариант. Заказал спутниковые карты разрешением двадцать пять сантиметров на пиксель, проанализировал снимки и очертил место поиска — прямоугольник девять на восемнадцать километров.
В качестве помощника я взял с собой Вадима, более никого решили не посвящать и не привлекать. Выехали на Волгу едва сошёл снег. За два месяца поисков мы нашли двенадцать золотых монет, медяки, горшочек арабских дирхемов. Неудивительно, ведь в этих местах когда-то был один из волоков Волга-Дон. Георадары, установленные на беспилотниках, качественно определяли старые русла по наличию песка, наносов, гальки. Сырые данные с радаров отсылали одной геодезической компании, где по ним генерировали цифровые модели рельефа поймы. К сожалению, никаких кладов мы не обнаружили и решили, что главный приз, похоже, залегает гораздо глубже возможностей радаров беспилотников. Оставался Сизифов труд: катать тележку с более мощным радаром по балкам, в надежде что нам повезет.
Никогда не верил в мистику, но все положенные кладоискателям обряды мы исправно выполняли. Бросали монетку на счастье, наливали в ямку рюмашку водки для земляного деда, ему же оставляли краюшку или кусочек сахара. Вадим полностью вписался в роль профессионального кладоискателя и даже нашёл где-то старинные наговоры на клады, и я регулярно слышал его бормотание:
— Встану я вместе с зарею, пойду вместе с ранним солнышком по буграм и ярам, по холмам и кручам. Найду камень огромный, а под тем камнем лежат золото, драгоценности, камни ясные, серебро литое, жемчуг низаный. Ветер Ветрович, ты подуй скорей, размети ты мне путь-дороженьку к кладу самому, чтоб я мог найти клад, как свой дом среди ноченьки.
Дошло до того, что петухов резали. Но ни в какую, ничего не помогало. Июль месяц на дворе, прокоптились до черноты, а воз и ныне там…
В этот раз мы разделились. Вадим остался с беспилотниками, а я катал тяжёлую тележку вдоль четвёртого по счёту сухого русла какого-то безымённого ручья. Тележку постоянно скатывал в глубокие балки и овраги, для чего, кстати, штатные колёса уже как месяц заменили на пневматические, большего диаметра. Закатить, пройтись по низу, после вытянуть с помощью небольшой ручной лебёдки. Каждый такой овражек отнимал уйму сил и времени.
Из последних сил я вытащил телегу из бог знает какой по счёту балки и устало присел возле одинокой опоры заброшенной линии телеграфа. Солнце уже заходило за горизонт, озаряя золотую степь рубиновым светом. Вдали щипал высохшую траву стреноженный жеребёнок. Колея, накатанная тракторами, извивалась между скирдами соломы и, казалось, что она не заканчивается и идёт прямо на небо, к багровому диску Солнца. Который день любуюсь степным закатом и не могу оторвать глаз, каждый раз как будто впервые видишь, завораживает, наполняет душу необъяснимым чувством, к которому примешивается тревога за будущее. Огромный волк Сколль вот-вот настигнет очередную жертву, неужели всё напрасно, неужели у нас не осталось шансов? На короткий миг я погрузился в дрёму, в то редкое состояние меду сном и явью.