— Телефон, — предложил Боб Олван, — могла бы разгрузить пневмопочта.
— Что вы такое говорите? — возразил Полквост. — Письмо по пневматической почте стоит целых три франка. Нет, так нельзя. В общем, я призываю вас обратить самое пристальное внимание на эту проблему.
— И потом, — снова встрял Боб Олван, — телефоны работают из рук вон плохо, и ужасно раздражает, когда они ломаются. Некоторые вообще нужно поменять или, по крайней мере, починить.
— В принципе вы правы, — признал Полквост, — но, как вы понимаете, это потребует расходов. Куда проще сократить продолжительность и частоту телефонных разговоров, и тогда каждый сможет сюда дозвониться…
— У кого еще есть соображения по этому поводу? — СПРОСИЛ под конец Полквост.
— Тут дело еще и в секретаршах… — вставил Эммануэль.
— Да-да, — согласился Полквост, — я как раз хотел высказаться по этому поводу.
Зазвонил городской телефон. Шеф снял трубку:
— Алло? Да, это я. Ах, это вы, господин Президент. Мое почтение, господин Президент.
Жестом он попросил своих помощников подождать.
На другом конце провода так драли глотку, что можно было уловить обрывок фразы: «… еле до вас дозвонился…»
— Ах, господин Президент, — воскликнул Пол квост, — что тут говорить! Количество наших номеров никак не соответствует значимости нашего… Он замолк, слушая.
— Вот именно, господин Президент, — вновь заговорил Полквост, — а все из-за того, что НКУ очень быстро вырос, а его обеспечение, осмелюсь сказать, не соответствует… У нас самый настоящий кризис роста. Хи-хи!
И он закудахтал, как двуполая курица, поменявшая три раковины каракатиц на корзину фиников.
— Хи-хи-хи! — опять захихикал он в ответ на новую реплику собеседника. — Вы совершенно правы, господин Президент. Слушаю, господин Президент.
Теперь он через равные промежутки времени понимающе выдавал «дасподинзидент», каждый раз слегка наклоняя голову, из почтения, разумеется, и левой рукой почесывая у себя между ног.
Через час и семь минут он подал знак своим помощникам расходиться, рассчитывая продолжить совещание позже. Эммануэль пихнул Омана в бок, и тот разом проснулся. Полквост остался в одиночестве с телефонной трубкой в руке. Время от времени он погружал шуйцу в ящик стола и извлекал оттуда котлету, сухарь, кружок колбасы и всевозможные ингредиенты, которые пережевывал, не отнимая уха от трубки…
Глава XI
В тот же день без пяти три Антиох Жормажор слез со своего «каннибала» и направился в Консорциум. Рене Видаль на седьмом этаже услышал глухой звук работающего лифта, от которого задрожало все здание. Он приготовился встать и встретить посетителя.
Добравшись до нужного этажа, Антиох двинулся по узкому коридору, куда выходили двери кабинетов, и, дойдя до второй двери слева, над которой висела табличка с номером «19», остановился. На этаже было одиннадцать комнат, но их нумерация по неведомой причине начиналась с девятки.
Постучав, он вошел и сердечно пожал руку Вида-лю, который внушал ему неодолимую симпатию.
— Здравствуйте! — приветствовал его тот. — Как дела?
— Спасибо, ничего, — ответил Антиох. — Можно мне видеть Первого заместителя главного инженера Полквоста?
— А разве Майор не собирался прийти с вами? — спросил Видаль.
— Собирался, но в последний момент передумал.
— Правильно сделал, — заметил Видаль.
— Почему?
— Потому что с двадцати двух минут десятого Полквост говорит по телефону.
— Во дает! — восхищенно воскликнул Антиох. — И скоро он выговорится?
— Кто его знает! — сказал Видаль.
Он направился в комнату Виктора и Леваду. Виктор сидел один и писал.
— Леваду нет? — спросил Видаль.
— Он только что куда-то вышел, — ответил Леже.
— Понятно! — бросил Видаль. — Мне-то уж лапшу на уши не неiпа ни бы…
И вернулся к Антиоху:
— Леваду смылся, поэтому есть небольшая вероятность, что Полквост прервет разговор и вызовет его к себе, но не поручусь… Не хочу вас обнадеживать.
— Жду четверть часа, — решил Антиох, — и ухожу.
— Куда вам спешить? — пожал плечами Видаль. — Посидите с нами.
— Мне кровь из носу нужно к зубному врачу, — ответил Антиох, — он мне назначил.
— Смотрю, вы любите красивые галстуки, — невинным тоном заметил Видаль, одобрительно косясь на шею Антиоха.
Галстук был лазурного цвета в черно-красный рубчик.
— Люблю! — чуть покраснев, сознался Антиох. Они еще несколько минут проболтали, и Антиох ушел.
Полквост все еще висел на телефоне.
Глава XII
В следующий понедельник где-то около половины одиннадцатого Антиох пришел узнать, нет ли чего нового.
— Привет, старик! — громко сказал он на пороге кабинета Рене Видаля. — Простите, что помешал…
Видаль восседал в окружении пяти других помощников шефа.
— Входите, входите! А то одного как раз недостает, — сказал он.
— Не понял… — удивился Антиох. — А что, Полквост все еще на телефоне?
— Точно, — хихикнул Л еже.
— А мы тут проводим наше еженедельное совещание, — подхватил Боб Олван.
Взял слово Леваду — вылитый Полквост:
— Мне хотелось бы… э… побеседовать с вами сегодня на довольно важную с моей точки зрения тему, вполне достойную стать предметом нашего маленького еженедельного совещания… я имею в виду телефон…
— Хватит, надоело! — буркнул Боб Олван.
— Ладно! — сказал Видаль. — Не будем терять время, сразу возьмем быка за рога: не пойти ли нам пропустить по кружечке?
— Лень выходить… — бросил Эммануэль.
— Тогда будем продолжать дурью маяться, — сказал Л еже.
— А давайте объявим литературный» конкурс! — предложил Видаль. — На короткий шутливый рассказ или басню, к примеру…
— Поехали, начинайте! — сказал Олван.
— Человек один в машине, в коей едет пара членов, — продекламировал Видаль.
— Этого не может быть! — возразил Леже.
— Может! — продолжил Видаль. Последовало молчание.
— Этот человек — член правительства. Виктор покраснел и почесал усы.
— А басню! — попросил Пижон.
— Можно и басню! — согласился Видаль. — «Плохо подкованная лошадь с трещинами на подковах, несясь галопом, оставляет вмятины на дороге. Мораль: какие подковы — такие дороги».
— Ладно, сойдет! — этими двумя словами Пижон выразил мнение всех присутствовавших.
— И все же, — вновь заговорил он после пятиминутного молчания, — такая скука, обалдеть можно… Правда, Леваду?
Он обернулся к Леваду, но того и след простыл.
Глава XIII
Девятнадцатого июня в шестнадцать часов, ровно через три месяца после визита Антиоха, Полквост положил трубку.
Он не скрывал довольства — поработал он на славу, составил два циркулярных письма во Французский союз умягчителей головок камамбера.
Меж тем, пока он говорил, разразилась война и страну оккупировали. Полквоста это не заботило, ведь он ничего не знал: парижской телефонной сети захватчики не тронули.
Не тронули они и штаб-квартиру НКУ. знали, что он и так всегда уходил с работы последним. Но вот уже два дня как сослуживцы начали возвращаться; однако возвращались они по одному, так что Пол-квосту и невдомек было, что они столько отсутствовали.
Меж тем войне или, по крайней мере, официальным враждебным действиям пора было бы и закончиться, ведь за три месяца Полквост умял всю скопившуюся в ящике еду, которую он, по своему обыкновению, жевал не переставая.