— Я тогда, наверное, пойду? — обратился Лукас к Сабрине.
— Иди. Я провожу тебя. Только знаешь что? — она хитро улыбнулась.
— Что? — подозрительно спросил Лукас.
— Как ты будешь следствием заниматься, если ты зеленеешь от вида мертвецов?!
— И ничего я не зеленею. Просто первый раз на вскрытии был. Подумаешь! В следствии вообще главное не вид кишок переносить, а мозгами работать. А с этим у меня все в порядке. И не только с этим.
— А с чем же еще?
— А тебе все скажи! Потом узнаешь.
Лукас вышел за порог, обернулся к Сабрине и сказал:
— Спасибо, что поговорила. Я вот тут подумал… Хочешь, сходим куда-нибудь?
— Какой ты! — улыбнулась ему Сабрина. — Дуй давай!
Он пошел к лифту, и тут Сабрина его окликнула: «Лукас!»
Он обернулся и посмотрел на свою почти уже бывшую однокурсницу. В ее глазах читалось смятение, но она все-таки выдавила: «Я согласна. Хочу. Давай сходим».
Он ухмыльнулся, показал рукой «Пока!» и зашел в лифт.
«Перед тем, как просить о проведении сегодняшнего Собрания, — говорила Валерия, когда Сабрина вернулась в свою комнату, — мы сделали четыре теста крови госпожи Мурао в разных лабораториях, дабы исключить малейший просчет. Результаты однозначны — во всех четырех случаях проба показала стопроцентную ответную реакцию на нашу с остальными высокими судьями кровь, а значит, с точки зрения работоспособности ядра никаких вопросов нет — совместимость идеальная. Тем не менее лишь от вас, уважаемые члены Палаты, будет зависеть, обретет ли сегодня мир пятого высокого судью».
Валерия пристально посмотрела на сидящую за столом японскую девушку, от чего та, казалось, заволновалась еще больше, и сказала, обращаясь к присутствующим в зале:
«Как и предписывает протокол, я призываю госпожу Мурао публично подтвердить высокий уровень знаний истории создания и компетенции Суда Прошлого, а также убедить членов Палаты в том, что она действительно знает ценность жизни. Прошу вас, госпожа Мурао!».
С этими словами Валерия вернулась к своим коллегам и удобно устроилась в красном кресле.
Японская девушка глубоко вздохнула, выпрямила спину, ладонями пригладила волосы на висках и сказала:
«Уважаемые господа! Начну я, если не будет возражений, с подтверждения своих знаний о Суде Прошлого, но сначала представлюсь».
И члены Палаты, и высокие судьи молчали, демонстрируя тем самым отсутствие возражений.
«Что ж… — еще раз вздохнула девушка и приступила: — Меня зовут Икуми Мурао, мне 32 года. Я живу в Японии и работаю архитектором. Я не замужем, детей у меня нет. Я никогда не помышляла о том, чтобы иметь хоть какое-то отношение к судьбам людей, и о Суде Прошлого знала разве что обрывочные моменты из школьной программы.
Вчера я внимательно слушала лекцию господина Мартинеза — он подробно говорил про место такого действия, как убийство, в нашей современной жизни и про отношение общества к нему. Еще в детстве, когда я читала истории о дворцовых переворотах, у меня никак не укладывалось в голове, почему на протяжении всей своей многовековой, многотысячной истории человек так легко лишал ближнего жизни. Если я не ошибаюсь, профессор Мартинез говорил, что во второй половине восемнадцатого века на Земле было менее миллиарда человек. Менее миллиарда стало и через неделю после Отравления. Но в восемнадцатом веке, да и ранее, когда, стоит предположить, людей в мире было еще меньше, человеческая жизнь не ценилась так, как сейчас. Видимо, потому что не было того ощущения невосполнимой потери, какое мы пережили 250 лет тому назад. Я пыталась подобрать хоть какую-нибудь аналогию из прошлого, чтобы сравнить с ней убийство по степени неприятия, отрицания и осуждения нашим обществом, но не смогла… Растление малолетних? Избиение беспомощного старика? Я слишком отступила от темы, видимо… Простите. Итак, Суд Прошлого.
Мы строго наказываем за убийство. Мы живем в условиях физически ощущаемой нехватки людей, но так осуждаем и, чего уж греха таить, так боимся умышленного лишения жизни, что караем за это смертной казнью. У нас нет произвола — есть тщательное расследование, позволяющее до доли секунды реконструировать события преступления, и есть технологии, способные разложить убийство на молекулы. Ошибка, казалось бы, исключена. Есть адвокаты, есть присяжные, которые выносят свой вердикт, и суд, следящий за правильностью ведения процесса. Есть, в конце концов, подсудимые, которые — то ли под гнетом совести, то ли под давлением улик — и сами зачастую не отрицают совершенного ими деяния. Но есть, всегда были и всегда будут неоднозначные ситуации. Чего стоит хрестоматийный случай, о котором написано в любом учебнике по уголовному праву, когда в Испании казнили девятнадцатилетнего мальчишку по обвинению в убийстве старика, за которым этот мальчик ухаживал в надежде заработать себе немного денег на поездку в Уругвай со своей девушкой… Несчастного старика нашли мертвым в наполненной водой ванне, а его племянница хватилась кристаллов своего дяди. Мальчика судили и казнили, а спустя два года совершенно случайно вскрылось, что детектив по невнимательности загрузил в профайл уголовного дела данные из чужого «облака». Спустя еще некоторое время нашлись и кристаллы, которые дедушка, оказывается, просто перепрятал в очередном приступе паранойи. Это был несчастный случай. Члены Палаты пришли к маме мальчика публично просить прощения, а она вышла к ним и, не проронив ни слова, отдала им обручальное кольцо, которое Карлос собирался вручить своей девушке. Она молча закрыла дверь, а член Палаты так и остался стоять на крыльце с кольцом в руках. Тогда вся сеть пестрила этой фотографией. И данный случай нельзя было назвать единичным. Существуй тогда Суд Прошлого, кто знает, может быть, этот мальчик сейчас был бы дряхлым старичком, но жил бы… О, как много он мог бы оставить после себя!
И вот 110 лет назад благодаря случайности — а ведь так оно всегда и бывает в жизни — начал свою историю Суд Прошлого. Два метеоролога из моей страны путем долгих и упорных экспериментов вывели химический состав так называемого «ядра», которое они хотели использовать для точного прогнозирования сейсмической активности, однако эксперимент с треском провалился. Хотя «провалился» — это неправильное слово, так как ядро неожиданно для всех показало поразительно активную реакцию при соприкосновении с кровью. Еще 20 лет ушло на то, чтобы лучшие гематологи, микробиологи, химики и невропатологи завершили создание эталонного ядра…»
«Госпожа Мурао, — послышался голос одного из членов Палаты, — я думаю, что вы достаточно рассказали об истории становления Суда Прошлого. Поскольку все мы, тут присутствующие, хорошо ее знаем, предлагаю вам перейти к рассказу о сути работы Суда. Прошу вас».
«Хорошо, — Икуми еще раз вздохнула, хотя выглядела и вела она себя уже довольно спокойно. — О работе Суда Прошлого. Любой приговоренный к смертной казни по обвинению в убийстве вправе подать апелляцию в Суд Прошлого, чтобы доказать, что убийства он не совершал. Как я помню, всего за всю восьмидесятивосьмилетнюю историю работы Суда было подано 518 апелляций. Но я опять углубляюсь в историю, извините… Если Суд Прошлого подтвердит, что осужденный не совершал убийства, его смертный приговор подлежит автоматической отмене. Если же Суду Прошлого станет ясно, что осужденный действительно является убийцей, то смертный приговор в отношении него приводится в исполнение прямо в Квадрате. Сама суть процесса в Суде Прошлого обусловлена особенностью работы ядра. Для этого должны быть пять человек, обладающих высочайшими моральными качествами, которых называют «высокие судьи». Их кровь имеет особый состав и должна показывать стойкую ответную реакцию на кровь остальных судей. Статистически такой судья — один из 200 миллионов человек. Далее, чтобы быть назначенным на эту должность, кандидат в высокие судьи должен убедить Палату, что он знает ценность человеческой жизни. И еще одно непременное условие — каждый высокий судья должен быть абсолютно беспристрастен к осужденному, иначе, как показывают испытания, реакция с ядром может дать ложный результат. Процесс апелляции происходит в Квадрате — такое название это помещение получило из-за своей геометрической правильности. Судьи уединяются с осужденным, который пристегивается к креслу. Аппарат забирает у каждого судьи 221 миллилитр крови и смешивает с кровью других высоких судей. Из-за своего состава после смешивания кровь судей становится органически единой субстанцией. К ней примешивается кровь осужденного, пропускается через ядро, где происходит контакт с ДНК убитого. В результате устанавливается объективная причинно-следственная связь — был ли осужденный истинной причиной смерти убитого. Если да, ядро окрашивается в красный цвет, если нет — в белый. Как только ядро окрасилось в белый, осужденный отстегивается от кресла и может быть свободен. Если ядро окрасилось в красный цвет, осужденному прямо в кресле отсекаются кисти рук, и он погибает от потери крови, то есть происходит казнь. Если коротко, то вот что представляет собой процесс в Суде Прошлого».