Раздался звонок дочери:
— Мамуль, доброе утро!
— Здравствуй, родная! Как же я рада, что ты позвонила! А у меня, наоборот, вечер.
— Мам, я смотрела ваше Собрание! Так интересно! Ты у меня такая крутая, просто слов нет! Аж не верится, что это моя мама!
— Детка, не смеши меня! — Валерия сидела, подперев голову кулаком. — Я та-а-а-к устала, ты бы только знала… А через две недели обратно лететь — назначено заседание в Квадрате. Как ты там у меня?
— Я нормально. Сдала сегодня зачет. Вечером с ребятами полетим в Мамонтову пещеру — это на противоположном конце Австралии.
— Все понятно с тобой. У нас на прошлой неделе, ты не поверишь, умерла преподаватель вашего университета с кафедры литературы. Ужас.
— А как ее звали?
— Стефани Джефферсон. Знала ее?
— Не, мам, первый раз это имя слышу. Я с той кафедры почти никого не знаю.
— Понятно. Как там отец? Видитесь?
— Конечно. У него женщина какая-то появилась, он сам говорил. Правда, я ее не видела. А у тебя?
— А у меня — что?
— Никого нет на горизонте?
— Лея, опять ты!
— Мам, ну ведь нельзя так. Одной. Работа, работа, работа! Ты себя не жалеешь совершенно, мам.
— Детка, два момента. Первый — мне пока комфортно одной, вот честно тебе говорю. А второй — я не хотела бы обсуждать с тобой свою личную жизнь. Без обид, ладно?
— Да я и не обижаюсь. Просто мне как будущему психологу все это немного в другом свете представляется. Ты сейчас куда? Домой? Или на работу пойдешь?
— Какая работа — с ног валюсь! Да и время будет начало девятого по местному, когда прилечу, а я все еще по парижскому живу. Отоспаться надо.
— Ладно, мам, я побежала, сейчас за мной Ник зайдет.
— Что за Ник?
— Да парень один. Без ума от меня!
— Лея, детка…
— На медицинском учится, — Лея вовремя ввернула в разговор эту информацию.
— Хм-м… На медицинском? Фото хоть покажешь?
— Покажу, покажу. Классный парень — 9 баллов по десятибалльной шкале Лее-метра! Все, мамуль, давай! Целую тебя!
— И я тебя. А на кого он конкретно учится, Ник твой?
— Ой, мам, я не могу! — расхохоталась дочь. — Ты самый медицинский медик из всех, кого я знаю! Мне правда надо бежать! Чао!
— Не пропадай, детка.
Наутро Валерия приехала в «аквариум». Проведя рабочее совещание с персоналом сектора патологоанатомической медицины, она уединилась в кабинете, чтобы разработать вопросы к зачету для своего курса в университете.
«Вы разрешите?» — послышался голос в дверях. Валерия подняла голову и увидела на пороге Арманду Тоцци.
— Арманду! Какая неожиданность. Милости прошу. Я арестована?
— Профессор, каждый божий раз, когда мы с вами встречаемся, вы спрашиваете: «Я арестована?»
— Арманду, юный мой друг, ты самый занудный парень, которого я знаю! Не удивительно, что ты никак себе девушку не найдешь. Кофе будешь?
— Вот при чем тут девушка?! Я к вам по другому вопросу вообще-то.
— Бу-бу-бу! Девушкам, Арманду, нужно чувство юмора в первую очередь. В первую, понимаешь? Поверь мне — я знаю, о чем говорю.
— И все же я к вам с вопросом.
— Что ж, располагайся. Кофе-то налить, спрашиваю?
— Не отказался бы.
— Только не занимай у меня много времени, сделай одолжение, — сказала Валерия, разливая горячий напиток на две чашки. — Мне оно сегодня еще пригодится. Ну, что у тебя?
Арманду сел напротив Валерии, начертил в воздухе пальцами у нее перед глазами небольшой прямоугольник и на образовавшийся эсэм-пад спроецировал отчет, полученный от нее ранее по результатам исследования трупа профессора Стефани Джефферсон.
— Госпожа Видау, я изучил ваше заключение и хочу кое-что уточнить. Я правильно понимаю, что, если основываться на данных ее чипа и вашем опыте, Джефферсон совершенно точно не сама приняла латиоид?
— Совершенно точно? Арманду, друг мой, я не могу быть совершенно точно уверенной даже в том, что ты — Тоцци. Однако… — Валерия замолчала.
— Однако — что? Вы сказали «однако…» Что «однако»?
— Однако, — помедлила Валерия, — у меня нет ни одного объективного основания полагать, что госпожа Джефферсон добровольно и осознанно приняла латиоид. Я более чем внимательно изучила ее показатели и считаю, что она этого не делала.
— Ясно. Убийство.
— Боюсь, что да. Сама она не принимала, а спутать эту капсулу ни с чем нельзя, то есть по ошибке латиоид не принять — он так и задумывался. Это ж надо приложить усилия, раскусить его, проглотить жидкость, не принять антидот… В общем… Мда.
— Я все понял, спасибо. Госпожа Видау, поскольку речь идет об убийстве, а значит, есть вероятность, что преступник окажется у вас в Квадрате, я не смогу вас допросить. Вы у нас спецсубъект, лицо беспристрастное и неприкосновенное. Может ли кто-то из «аквариума» дать показания? Такой же компетентный, как вы? Это надо для суда, потому что без суда мы даже задержать не сможем подозреваемого, не говоря уже об аресте.
— Вот это да… Уже есть подозреваемый?
— Не могу раскрыть, профессор.
— Да я ж не прошу имя… И не волнуйся — дам тебе лучшего своего сотрудника. Присылай форму свидетельских показаний. Я проверю и отдам ему на подпись.
— Спасибо, профессор! — радостно поблагодарил ее капитан.
— Надо же, мы улыбаться умеем. Все, мое время на тебя иссякло.
— До свидания, профессор!
— До свидания, до свидания, — Валерия уже не смотрела на Арманду, а вернулась к вопросам для зачета.
На площади Феррейра, где Лукас, постукивая от волнения пальцами по бедрам, ждал начала свидания, стоял мим и изображал человека, у которого сломался зонтик во время дождя. Лукас ни разу не видел настоящего мима, поэтому смотрел на него, широко улыбаясь и ничего не замечая вокруг.
— Молодой человек, не подскажете, который час? — послышался рядом с ним задорный девичий голос.
— Ага, — пробормотал Лукас, не отрывая взгляда от мима, который «бежал» от тучи и изображал ужас из-за невозможности укрыться от ливня.
— Дурак! — усмехнулась Сабрина.
Лукас моментально обернулся на голос и улыбнулся. Перед ним стояла Сабрина, а рядом с ней — девушка с букетом цветов. Глаза девушки быстро бегали из стороны в сторону, она нервно улыбалась, иногда поглядывая на свою подругу.
— Забавно, что на дурака ты откликаешься охотнее, чем на молодого человека! — хихикнула Сабрина.
— Привет! Классно парень изображает! Смотрите! — он повернулся обратно к миму, который теперь сидел на полу и безучастно «мок» под дождем.
— Глупый! Он часто здесь выступает! Я уже видела это. Да, познакомься — это моя подруга Марика.
— Лукас, — протянул он руку девушке, но с ее стороны не последовало никакой реакции.
Все трое стояли и молчали. Тут Сабрина с энтузиазмом предложила: «А давайте, может, сядем и посидим где-нибудь? Поболтаем?»
Настроенный на нормальное свидание, а потому порядком разочарованный происходящим Лукас уже собрался из вежливости принять это предложение, как подруга Сабрины вдруг сбивчиво затараторила:
— Ребят… Ребят, я пойду, да? А то мешать вам буду. Сабрина, мы с тобой в другой раз погуляем. Я пошла, да?
Не дожидаясь ответа, девушка всучила Сабрине свой букет, развернулась и направилась в сторону обелиска.
— Это тебе, — засмеялся Лукас, взглядом показывая на цветы в руках Сабрины, когда ее подруга скрылась из виду.
— Ой, да что ты! Не стоило! — подыграла ему девушка.
— А это кто вообще был? — спросил Лукас.
— Марика, моя подруга, со школы еще знакомы.
— А с ней все в порядке? Она как будто какая-то то ли потерянная, то ли… чирик-чирик, — он сделал несколько оборотов пальцем у виска.
— Есть немного. У нее наплывами бывает. Мне жалко ее — росла без мамы, а с отцом не повезло. Он не просто строгим, а прям реально злым каким-то был. В детстве я думала, что он бьет ее. Марика всегда такая зашуганная была, дикая. Правда, когда мы подросли, с ней стало интересно общаться. Она девочка не глупая, сейчас на страховом деле учится, но иногда пришибленная, что ли… Особенно когда о маме своей начинает думать. Короче, на нее иногда накатывает, так что не обращай внимания.