Наступила школьная пора. Учёба отвлекла от безделья, РПЖ теперь стал казаться детской, странной причудой.
К Новому году я по росту догнал сверстников. Мама удивлялась такому скорому взрослению, расстраивалась, что вдруг приходится менять весь мой гардероб, а ведь всё это недёшево…
– Что ж поделать… Всему своё время…
Чтобы убедиться в теперешнем своем взрослении, я подрался за школой с Жекой Иванниковым, перворазрядником по вольной борьбе – и одолел его. После этого кличка Шпендрик сама собой забылась, теперь всё было нормально.
Под Рождество случилась сильная вьюга. Она страшно выла разными голосами; мело несколько дней так, что в школу мы не ходили.
Скучая, я решил написать пьесу про революционеров, расхаживая по дому с блокнотом и карандашом, чтобы немедленно записать любые гениальные идеи. Мне ясно виделась сцена расстрела большевика, в исподней рубахе до колен, с тёмными пятнами от побоев, но с гордо вскинутой головой. Вот он медленно опускается на снег, не побеждённый врагами…
В этот момент мама принесла нехорошую весть – Семён пропал. Сарай его был приоткрыт, самого хозяина нигде не было. Может быть, судачили, поехал в деревню, да заплутал в метели, сбился с пути, сгинул и погиб в степи вместе с конём, чубарым Соколиком.
Зима в тот год была морозной и необыкновенно снежной – сугробы заползали даже на крыши. Бурная, скоротечная весна разом превратила все эти снежные громады в лужи и ручьи.
Семёна обнаружили между забором и сараем. Он сидел, прислонившись к стене, в бордовой, как спёкшаяся кровь, косоворотке, положив руки на колени, слегка нагнувшись вперёд – чёрный, страшный и распухший.
Коня так и не нашли.
Я на похороны не пошёл – боялся поверить.
Илия
Он всегда появлялся неожиданно. Обычно под вечер, после работы, хотя мы знали, что он может появиться в любой момент.
Мама накрывала стол, отец аккуратно нарезал хлеб, и мне хотелось поскорее сесть кушать после долгих игр с пацанами.
Сначала громыхало легонько кольцо на калитке, потом, немного протяжно, с ударением на «ы» он звал отца:
– Васы-ы-ылю!
– Илия пришёл! – кричал я радостно.
И ни разу не ошибся.
Почему-то я всегда вспоминаю Илию в летнем, закатном освещении, тёплом уюте наступающего вечера. В руках небольшой чемоданчик. Он называл его – «балетка».
Родители выходили встречать.
Он заполнял пространство небольшой кухни, здоровался за руку с отцом, говорил маме:
– Здрастуйте, вашему дому, доброго здоровьица.
Он когда-то вместе с отцом строил мост через большую реку, потом перешёл на другой участок, но дружба продолжилась и позже.
Мама уговаривала Илию покушать, он отказывался, потом старательно мыл руки, присаживался к столу, ел неспешно, нахваливал:
– Невыносимо вкусно! Я назавтра сделаю чорбу с квасолею, Дукия.
Маму звали Евдокия, но только Илия называл её так необычно.
Илия был молдаванин, женат на русской женщине Марии. Он звал её – моя Маричка. У них была маленькая дочь – вылитая мама. Такая же беленькая, тихая, улыбчивая и красивая – на всю жизнь. При ней начинали улыбаться и взрослые и дети. Звали её «по-марсиански» – Аурика.
Потом Илия с отцом курили до сумерек на крылечке «цигареты», молчали.
Илия легко отщёлкивал замочки, открывал чемоданчик. Там был набор парикмахерского инструмента.
– Вот, глянь, Васыль – ото инструмент проверенный! Я у армии очень лихо управлялся ж! – говорил он с гордостью и перебирал ножницы, опасную бритву, толстый ремень для правки бритвы, чистые белые салфетки, алюминиевую чашечку для пены, помазок. – За меня не волнуйсь, профэссия верная в руках, а она… что ж она – хай живэ без меня! Если сможэть! Только – дочурка…
Он вздыхал, поигрывал горестно желваками, смуглое лицо мрачнело. Отец согласно кивал головой.
Илия доставал блестящую механическую машинку для стрижки, двигал её «челюстями». Бугрились мышцы рук. Мне было интересно.
– А почему он такой… весь в чёрных волосах? – спрашивал шёпотом маму.
Илия и впрямь был жгуче-чёрным от обилия густых волос. Они начинали расти через пару часов после бритья, торчали из ушей, буйно кустились в носу, выпирали нахально наружу через ворот рубахи.
– Он южанин, – отвечала мама, – там такие люди живут.
– Волосы тоже растут на солнце?
– Отчего ты так решил??
– Ведь на юге жарко, а тут ещё эти волосы. Он же шерстяной весь!
– Наверное, так легче переносить жару.
– И потом – Илия? Он же не старый?
– Почему ты решил, что раз Илия, значит старый?
– Так бабушка говорит – «Илия Пророк». Пророки же давно жили когда-то. Вон Муромец – Илья, а этого зовут – Илия.