– Вы сказали,– обратилась я к Елисею Фомичу, – Что почувствовали двух чародеев, а у Кира мать ведьма.
– А ты про отца то, что знаешь?– спросил подъездный,– То- то. От матери у него, считай ничего, и нет. Он прислушался к чему то, внимательно разглядывая Кира и удивленно крякнул. – От как, я с таким даавно не встречался. Такая древняя волшба на мальчонку наложена. – И отец у него очень древней крови. Видимо кто – то научил ведьму как чародея завлечь то. Они так – то себе обычно подружек тщательно выбирают. Свою кровь не базарят попусту, берегутся. – Я к тому,– продолжал Елисей Фомич,– Может его отец то и не знает, что его ребенка, то в жертву приготовили. – Может он тебе, и помочь может.
– Может быть,– такая мысль мне в голову не приходила. – Да и не знаю я кто он, и спросить мне некого.
Ничего,– попытался утешить меня Домовой. – Можа все и образуется, а пока я пошел. Мож что и услышу, да вам сразу скажу.
– Хорошо и заходи к нам спокойно как будешь свободен. Чай и сладости в твоем распоряжении,– сказала я домовому.
Домовые не могут ничего взять в доме без разрешения, и еда им по большому счету не нужна, но вот любят они и чаи и сладости, пусть порадуется, пока мы здесь живем. Хорошо бы нашел он продавца с машиной, может, и правда он нам поможет. Если вдруг придется нам ноги уносить, машина очень будет кстати. И главное бы не приметную машину и чтоб потом ее бросить можно было без жалости. По объявлению обращаться я опасалась, это было опасно. Опасность теперь всегда опасность. Я даже загрустила. Все детство меня прятали, потому что было слишком много желающих убить меня и получить мою силу и непрожитые мной годы. Только стала нормально жить, купила дом, обустроила его. И ведь даже с парнем никогда не встречалась, скажи, кому и не поверят. У меня ведь все было только впереди и вот я с чужим ребенком в бегах, и помочь нам некому. Вот ведь насмешка судьбы, я сама выросла сиротой при живых и благополучных родителях, они оба выкинули меня из своей жизни без сожалений, я помнила, как мне больно было осознавать это и если бы не моя бабушка, а затем и Любава заменившая мне мать, какой бы я выросла. Может, была бы озлобленной на весь белый свет или еще чего похуже. И только когда я добилась благополучия, судьба мне подкинула младенца с еще более худшей судьбой, и я смогла, очень на это надеюсь, сломать ее или изменить. А вот когда Кир вырастет, как он будет себя чувствовать, зная свою историю. И что он, если выживет, станет причиной смерти своей матери, так вот ему написано на роду. Я посмотрела на Кира с болью и ужасом. Кир тоже смотрел на меня задумчиво, и мне показалось, что он знает, о чем я думаю. Мне стало стыдно, и я обняла малыша и сказала ему на ушко.
– Кир мы выберемся, и все у нас будет хорошо. Я никому тебя не дам в обиду, и ты вырастешь обычным и любимым ребенком. Сейчас здесь в Пскове у нас жизнь была более – менее стабильной. С первого дня как украла Кира, я даже рассмотреть то его толком не могла, мы постоянно были в бегах. И вот сейчас мы с ними познакомились и присматривались друг к другу. Я до появления Кира, как то и не думала о материнстве, больше волновалось о том, что хочу познакомиться с парнем, и чтоб он был.. .. Тут моей фантазии не хватало, хотелось всего и сразу. Чтоб мой избранник был и симпатичным и умным и меня любил, в общем, обычный набор мечтательной девушки. И ребенку пока в моих фантазиях места не было. Планировала я одно, а получилось как всегда, я получила ребенка и теперь пыталась не только спасти его, но и привыкнуть к нему. С первых дней, я боялась, что неловкими движениями или недостаточно хорошим уходом я нанесу ему вред, мне казалось, что я все делаю неправильно и со страхом прислушивалась к спящему Киру, – дышит ли он. Я укладывала его голеньким на пеленку, когда он не спал, и с восторгом рассматривала, осторожно массируя ему ручки и ножки. Такие крохотные пальчики с потрясающе красивыми пластинками правильной формы ногтей. Первый раз, когда я подстригала крохотные ноготки, я взмокла от страха повредить ему пальчики и думала что к такому привыкнуть невозможно. Я пугалось, если он капризничал или у него бурчало в животике. Я сразу же начинала паниковать и прислушиваться к нему,– не заболел ли он. Я смотрела на Кира как на величайшее чудо жизни, но вот как,– из крохотной клетки может развиться и появиться на свет такое чудо. Я с нежностью и осторожностью брала Кира на руки, и он прижимался головкой к моей груди и поглядывал на меня своими совершенной формы глазами, обрамленными густыми черными ресницами. Я видела и чувствовала, что он понимает и любит уже меня, хотя какие, казалось бы, чувства могут быть у младенца, которому еще нет и месяца. Как своего сына Кира я так и не смогла принять, уж слишком я стала чувствовать его волшебную кровь,– чужую кровь. Но я полюбила его и часто думала, что за Кира, я, не задумываясь, отдам свою жизнь. И хоть он так и останется мне чужим, но я любила его и все сделаю, что бы он жил и был счастлив.