Немного очухался я, когда большинство патрульных из кабака уже разошлись и остались только самые стойкие. Наши где? Адик и Валя ругались с кем-то за столом в другом конце зала. Сеня спал, уместившись на трёх составленных в ряд стульях. Шурик где? И Алёны не видно. Вот гад! Склеил девку, а я где ночевать сегодня буду? Я ж хотел к нему на ночь забуриться.
Покачиваясь, я встал из-за стола и пошёл искать Шурика. Перед глазами всё плыло, пол ощутимо изгибался под ногами, а столы и стулья так и норовили оказаться на пути. Прокуренный воздух ел глаза. В кабаке Ермолова не оказалось. Зашибись… И что теперь делать? Денег ноль…
Вышел на улицу. Свежо. Надо бы отлить. Подошёл к соседнему подъезду и тут сзади послышались быстрые шаги. Тело среагировало автоматически: крутнувшись на месте, я резко лягнул ногой. Налетевшего животом на ботинок мужика отбросило назад. Мне тоже равновесия удержать не удалось и, повалившись на землю, я схватился за рукоять сабли. Сбоку вылетела тень, и удар в висок отправил меня в нокаут…
Глава 3
Больно. Больно. Больно…
Очнувшись в полной темноте, я пошарил вокруг себя руками. Кирпич. Бетон. Железо. Лежу на полу. Где я? Пальцы наткнулись на железные полосы, и мне стало не по себе. Куда меня заперли? На камеру непохоже. Ограбили и бросили в какой-нибудь канализационный люк? Нет, это точно дверь. И дверь закрытая.
Осторожно прикоснувшись пальцами к лицу, я тихонько замычал от боли. Висок ломит, на лбу здоровенная шишка, губа рассечена, а левый глаз полностью заплыл. И нос опух. Да, здорово меня отметелили. А ведь помню только первый удар по голове. И всё же, где я?
Упёршись рукой в стену, попытался поднять на ноги, но под правой лопаткой что-то хрустнуло и в спину отдало острой болью. Кишки завязало узлом, резкий спазм сдавил рёбра, и меня вырвало. Словно дождавшееся своего часа незаметное тиканье в голове сотней острых лезвий вонзилось в затылок и полыхнуло огнём. Скорчившись на полу, я неглубоко задышал, пытаясь переждать приступ. И как же меня так угораздило?
В плохо смазанном замке, проворачиваясь, заскрипел ключ, дверь начала медленно открываться, застряла и одним рывком распахнулась. Прыгнувший внутрь луч света полоснул по глазам, и я снова отрубился.
Второй раз в чувство меня привел холод. Бетонный пол заморозил затылок, и боль, перебравшись оттуда, притаилась сразу за надбровными дугами. Перевернулся на живот, и меня опять вырвало желчью и какими-то кровавыми сгустками. Весело. Кишки порвали? Я поднял голову от пола и только тут заметил, что меня перетащили в другое помещение. Что за катакомбы? Стены с набухшей и обвалившейся штукатуркой, голый бетонный пол. В углу сложенная из кирпича печка, жестяной дымоход которой уходил в дыру в потолке. Огонь в печке не горел и в комнате стоял жуткий холод. У противоположной стены рядом с закрытой дверью скособенился грубо сколоченный стол с одиноко горящей свечой. Дрожащий язычок пламени даже и не пытался разогнать мрак по углам.
Я немного повернул голову и, несмотря на замельтешившие в глазах светящиеся точки, начал разглядывать собравшихся в комнате людей. Один сидел на табуретке у стола, два бугая нервно переминались у двери и давили косяка на неподвижно замершую у печи фигуру. Этот человека полностью закутался в длинный плащ, голову скрывал надвинутый на лицо капюшон. Он вообще видит из-под него что-нибудь?
Пытаясь удержать подкативший к горлу комок тошноты, я размеренно задышал и уловил странный запах. Никак мертвечиной воняет?
— Вы сильнее его избить не могли? — спокойно и без раздражения в голосе спросил сидевший за столом человек в бежевой замшевой куртке.
Знакомое лицо. Широкий лоб, глубокие залысины на висках, светлые волосы. Крупный мясистый нос дополняет выступающий вперёд острый подбородок. Где я его мог видеть? Блин, да когда ж в глазах двоиться перестанет? А закрою-ка я левый, всё равно он почти не открывается. Вот, другое дело. Да, точно раньше этого типа где-то видел! Но где? Хоть бы огонёк свечи мигать перестал. Мне б только вспомнить, тогда хоть ясно станет, чего этим гадам от меня надо…
Мужчина перестал писать, кинул ручку на стол и, вполоборота повернувшись к двери, потёр короткими толстыми пальцами мочку уха:
— Я вас спрашиваю.
— А мы чё? — втянул в плечи почти квадратную бритую голову бугай слева. — Он прыгать начал, чуть ливер мне не порвал…
— Он и очухался уже, — поддержал его второй головорез и покачал в руке увесистый электрический фонарик. Этот голову втянуть даже не пытался — шеи как таковой просто не было, сразу начинались мощные плечи, при каждом движении которых новенький кожаный пиджак едва не расползался по швам.
— Если бы он не очухался, я вам не ливер, я вам другое место порвал.
— Да я и ударил его всего два раза, — нагло соврал квадратноголовый и поправил на поясе ножны с моей саблей.
— Сгиньте с глаз моих, — оставил в покое мочку уха мужчина и тут я его вспомнил. Штоц. Яков Наумович Штоц. Но с какой стати командир Патруля ведёт дела с этими уголовниками? И каким боком я в этом замешан?
— Наверху подождём, — буркнул квадратноголовый и, выйдя за напарником, захлопнул за собой дверь.
— Да ты подымайся, Лёд. Пол холодный, ещё простудишься, — очень доброжелательно посоветовал мне Штоц. Внешне он казался совершенно спокойным, только пальцы теребили небольшой синий медальон, свешивавшийся с шеи на золотой цепочке.
Откуда он меня знает? А впрочем, должен же он знать, кого приволокли его головорезы. Но зачем я ему понадобился? Зачем?!
— Спасибо, Яков Наумович, лучше полежу, — я прислонился спинной к стене и поджал ноги к груди. Ух-х-х… Больно-то как! Рёбра, мои рёбра…
— Ну зачем же так официально, — ничуть не удивился тому, что его узнали, Штоц. — Я из Патруля… ушёл, так что ничто не мешает нам перейти на ты. Не против?
— Ничуть, — челюсть болела просто жутко и, проведя языком по зубам, я без особого удивления обнаружил выбитый клык. Да и соседние зубы шатаются. Гады! Поубивал бы.