Они вошли прямо внутрь покоев, прокрались в кладовую, примыкающую к кухне.
Сингар остался в ней, одного за другим выпуская вооруженных крестьян, хлопая каждого по плечу и напоминая:
- Не жалеть никого. Если это слуги, пусть выходят за ворота, если вы не уверены, кто это – оглушите. Если это враги – убивайте. Держитесь по пятеро. От мертвяков можете убегать, с ними разберемся в конце.
Скользкий услышал шум, когда прохаживался по внутреннему двору замка. Было непонятно, что происходит, но ведь он не получил бы своего прозвища, если бы не умел быстро соображать. Поэтому Сколький начал действовать раньше, чем его обнаружили.
Конечно, за столь короткий срок ему никогда бы не удалось обнаружить тайный ход древнего рода, которым воспользовался Сингар. Но у человека, привыкшего всю жизнь находиться в тени, всегда были подготовлены пути отхода.
Достаточно было одного взгляда с крепостной стены, чтобы понять, что через ворота ему путь заказан. Их уже обложили. Возможно, он все-таки перестарался с крестьянами. Надо было давить их не так быстро. Но кто знал, что у этих еще достанет мужества для бунта. После стольких то лет под властью некроманта.
На этот случай в одном тихом месте на стене у него была готова крепкая веревка, длины которой как раз хватало, чтобы безопасно спуститься. И исчезнуть. Раствориться, словно его никогда и не было в Сунаре. Где-то он ошибся, на этот бунт Скользкий никак не рассчитывал. Где-то что-то пошло не так, и вся его служба для некроманта, куча весьма паршивых поручений, которые помогли самозванцу удержаться на троне, все оказалось бездарно потраченным временем.
Ладно, монеты, зашитые в поясе, помогут ему неплохо устроиться в Поцероне. Пусть и не так шикарно, как он рассчитывал.
Крестьяне народ практичный.
Трое из них, вооруженных лишь вилами, стояли в таком месте, в котором Дормуд и подумать не мог, что кто-нибудь появится. Поставил их так, для порядку. Барон попросил не оставлять ни одной щели – вот он и исполнил.
Теперь эти трое спокойно дождались, когда беглец спустится со стены и подойдет поближе. Лишь в последний момент они выбрались из укрытия.
Скользкий что-то пытался говорить. Говорить он умел – красноречие являлось одним из его наиболее полезных навыков. Только вот эти трое еще недавно следили за своим свежеиспеченным хозяином сквозь прутья клетки, так что теперь не были склонны слушать даже самые красивые речи.
К тому же, крестьян вообще сложно переубедить, когда им что-то втемяшилось в голову. Перепахать поле до заката, встать до петухов, чтобы выгнать скот на пастбище, выкосить весь луг и собрать подсушенную траву до дождя. Все это требовало упрямства, по крайней мере.
Вилы очень хороши, когда надо остановить предателя. Навсегда.
А топор – для того, чтобы предатель не ожил, даже имея печать некроманта. Крестьяне практичны. И, если надо, убивают даже легче, чем многие воины.
Скользкий умер безвестным. Что не было редкостью в то время в Сунаре. Его тело разложилось, и кости долго, несколько десятилетий то обжигались солнцем, то промерзали в снегу. Что тоже часто случалось в ту смутную пору, когда законная королевская власть только начала восстанавливаться в северном государстве.
Но что случалось редко даже тогда – он умер никем не оплакиваемый. И никто, совсем никто о нем никогда больше не вспоминал.
Сингар вновь занял свои покои в отвоеванном фамильном замке. И начал размышлять о том, как лучше подготовить подданных к сложной и опасной дороге ранней весной.
Новости из столицы всегда доходили медленно. Но эти – все же пришли до того, как дороги занесло окончательно.
Все равно, ему было о чем подумать. Где раздобыть зерно для посевов, например. И как ему дальше себя вести с подданными, в бою доказавшими верность своему барону.