— Терпеть не могу, когда меня щупают, — сказала Донна. — Я должна за этим следить, потому что нюхаю много кокаина. В один прекрасный день я отправлюсь к канадской границе с двумя килограммами кокаина на теле, и в дырке тоже. Я скажу, что я католичка и девственница. Ты куда? — Теперь Донну охватила тревога; она привстала.
— Я поехал, — буркнул он.
— Твоя машина у тебя дома. Я тебя отвезу. — Растрёпанная и полусонная, девушка с трудом поднялась и побрела к вешалке за своей кожаной курточкой. — Отвезу тебя домой. Но теперь ты понимаешь почему я должна беречь мою дырку. Два кило кокаина стоят…
— Ни хуя подобного, — возразил Арктур. — Ты так удолбалась, что и трёх метров не проедешь. И ты хуй кому позволишь вести свой блядский самокат.
Повернувшись к нему лицом, Донна дико завопила:
— Потому что никто ни хуя не умеет мою машину водить! Никто этого не умеет, особенно мужики! Ни водить, вообще ни хуя! Ты совал свои лапы мне в…
Дальше Арктур вдруг оказался на тёмной улице, где-то в незнакомом районе. Один как хуй, подумал он — и тут услышал, как сзади топает Донна, пытаясь за ним поспеть. Она задыхалась от быстрой ходьбы, потому что в последнее время курила столько травы и гаша, что её лёгкие совсем слиплись от смолы. Не оборачиваясь, Арктур остановился и стал ждать, страшно усталый и подавленный.
Приблизившись к нему, Донна, тяжело дыша, тоже остановилась.
— Мне страшно жаль, что я тебя так обидела. Тем, что сказала. Я сама не знала, что говорю.
— Ага, — отозвался он. — Я такой урод.
— Просто когда я весь день работаю, я ужасно устаю. И от первого же тяга в момент выпадаю. Хочешь вернуться? Чего ты хочешь? Может, поедем в киношку на открытом воздухе? Как насчёт «Южного Комфорта»? Сама я купить его не могу… мне не продадут. — Донна замялась. — Мне ещё двадцати одного не исполнилось.
— Ладно, — кивнул он. Они вместе пошли назад.
— Всё из-за твоего гаша, — пробормотал Боб Арктур. — Он чёрный и липкий. А это значит, что он насыщен опиумными алкалоидами. То, что ты куришь, — опиум, а не гаш. Понимаешь? Вот почему он так дорого стоит. Понимаешь ты или нет? — Услышав повышенный тон собственного голоса, он остановился. — Ты, моя милая, совсем не гаш куришь. Ты куришь опиум. А это значит привычка на всю оставшуюся жизнь… Почём твой «гаш» продаётся? Так ты будешь курить и без конца клевать носом — и даже не сможешь завести машину или грузовик обогнать. Каждый день перед работой тебе будет нужно…
— Мне уже сейчас нужно, — перебила Донна. — Один косяк перед работой. Один в полдень и ещё один, как только я домой вернусь. Вот почему я торгую — чтобы купить себе гаш. Гаш клёвый — то, что доктор прописал.
— Опиум, — повторил Арктур. — Так почём сейчас твой «гаш»?
— Примерно десять тысяч долларов за полкило, — ответила Донна. — Самый лучший.
— Чёрт возьми! Как героин!
— Никогда на иглу не сяду. Никогда не ширялась и никогда не буду. Когда начинаешь ширяться, жить тебе остаётся шесть месяцев. Чем ни ширяйся. Хоть водой из-под крана. Ты получаешь зависимость…
— Ты её уже получила.
— Мы все её получили, — резонно заметила Донна. — Ты принимаешь Вещество С. И что с того? Какая теперь разница? Я счастлива. А ты разве не счастлив? Я прихожу домой и каждый вечер курю первоклассный гаш… это мой кайф. Не пытайся меня изменить. Даже не пробуй. Меня или мои правила. Я такая, какая есть. И я тащусь от гаша. Это моя жизнь.
— А видела ты когда-нибудь фильмы про старых курильщиков опиума? Типа как в прежние времена в Китае? Или про курильщиков гашиша в Индии в наше время? На кого они со временем становятся похожи?
— Я не собираюсь жить долго, — сказала Донна. — И что с того? Не хочу тут долго болтаться. А ты? Чего ради? Что в этом мире такого? А ты когда-нибудь видел… Блин, а как насчёт Джерри Фабина? Посмотри на любого, кто подсел на Вещество С. Правда, Боб, ну что в этом мире такого? Это же просто остановка в пути — остановка, где нас наказывают, потому что мы родились порочными…
— А ты и впрямь католичка.
— Пойми, нас здесь наказывают. Так что, если можно время от времени ловить кайф — блин, надо это делать. На днях, когда я ехала на работу, меня чуть не отоварили. Я врубила восьмидорожечный стереокассетник, курила гашишную трубку и в упор не заметила того старого мудака в «форде-императоре»…
— Ты тупая, — произнёс Арктур. — Как пробка.
— Я, знаешь ли, собираюсь умереть молодой. Так или иначе. Что бы я ни делала. Скорее всего, на автостраде. Между прочим, на моём «эм-джи» почти никаких тормозов. И меня в этом году уже четырежды штрафовали за превышение скорости. Так что мне теперь надо отправляться в школу вождения. Полный облом. На целых шесть месяцев.